Класс был пуст, на исцарапанной доске написано мелом:
«Ура! Аннушка заболела! Математики не будет!»
Он подгадал, чтобы прийти к последнему уроку…
Что ж, не повезло…
Ваня вышел из класса, прикрыл за собой дверь и медленно побрел по коридору.
Елена Ивановна лежала, закрыв глаза, нахмурив лоб. Она не спала, а, как сама говорила, набиралась на дорогу сил.
— Скорей бы, сынок, домой, — сказала она утром Ване. — Мне сегодня наш двор приснился, тополя — все в молодой зелени, как будто уже весна, и Юрка… этот, маленький, беленький, из третьего подъезда…
Ваня вспомнил двухлетнего белобрысого Юрку. В общем дворе росло несколько могучих пирамидальных тополей. Юрка любил набирать из крана воды в рот и прыскать на деревья. За день раз сто сбегает к крану и назад, к тополям. Однажды, выведенный из терпения тополиным пухом, дядька Санька из того же Юркиного подъезда решил тополя спилить и приволок откуда-то электропилу. Вгрызаясь в ствол дерева, электропила визжала так, будто не она резала по живому дереву, а ее резали. Сосед спилил два тополя, однако жильцы всем двором восстали, не дали тронуть остальные деревья. Но как-то пусто стало на месте тех двух тополем, сиротливо торчали аккуратно срезанные пни. Только Юрка все бегал, поливал их: может, еще вырастут…
Вчера, когда Егор ушел за билетами на вокзал, Елена Ивановна, глядя на Ваню, вдруг вздохнула и покачала головой:
— Боже мой, ты уже совсем взрослым. А ведь сама я, кажется, вчера была девчонкой. Играли до ночи в «казаки-разбойники», бегали по крышам сараев. Вот и жизнь прошла…
Ваня пытался представить себе, как бегала мать по крышам сараев, и не мог. Вернее, он так и видел: стоит на крыше сарая поседевшая женщина в ночной рубашке до пят, стоит, тяжело опустив плечи, и жалобно смотрит на него посветлевшими от боли глазами…
Выйдя в коридор, Ваня плотно притворил за собой дверь. Положил руку на телефонную трубку, и уже от одного этого тяжело застучала в висках кровь. Когда он набрал помер, в глазах потемнело, он почувствовал, что не сможет сказать ни слова.
Трубку сняли, женский голос спросил:
— Да?
Ваня молчал.
— Да? Алло!..
Едва ворочая языком, он попросил наконец позвать Нину.
— Одну минутку.
Ване показалось, что трубку взяли слишком быстро.
— Алло!
— Ты, Нина?
— Да. А кто это?
Она не узнала его голоса!..
— Это я, Ваня… Ты слышишь?
— Да.
— Я… я уезжаю скоро, через три часа. — Он замолчал, потому что ему казалось, он сказал самое важное и Нина должна, по крайней мере, хотя бы удивиться. Но она сказала только:
— Счастливого пути!
— Нина, я приходил в школу, но никого не застал. Я не знал… Можно, я напишу тебе письмо?
— Нет, — ответ был твердым и спокойным.
— Почему?
— А зачем?
— Нина!..
— Ну?
— Л-ладно… До свидания.
— Счастливо доехать!
Ваня услышал короткие гудки отбоя.
Пришел Сашка. Протянул Ване хрусткий с мороза бумажный кулек с яблоками.
— На дорожку вам. Мама прислала. — Он расстегнул пальто и извлек из-под него еще один сверток. — Тут я рубашку тебе сшил, Ваня, на память.
Зазвонил телефон. Диспетчер сообщил, что заказанное Егором такси уже выехало по адресу.
Надо было одеваться. Ваня укутал мать пуховым платком, помог надеть шубу, теплые ботинки.
— Присядьте, мальчики, на минутку, — попросила она.
Помолчали. Елена Ивановна вздохнула:
— Ну, с богом!
Тяжело опираясь на руку Егора, она вышла на лестничную площадку.
— Потащили! — Приседая от натуги, Ваня поднял два больших чемодана. Сашка взял хозяйственную сумку.
Пока вызывали лифт, Егор запер на ключ дверь, и Ваня вдруг подумал, что за этой дверью прошла часть его жизни.
На улице колкий снег сек по глазам, забивался в уши, сыпал за воротник пальто, налетал порывистый ветер. Зеленый огонек такси устало подмигивал.
Шофер-таксист показался Ване знакомым. Он помог уложить вещи в багажник и, садясь за руль, оглянулся на мальчиков.
— На Курский, — сказал Егор. — Только поезжайте осторожней — мама больна.
Шофер кивнул и опять оглянулся. Глаза его из-под козырька фуражки смотрели на братьев пристально и с любопытством.
— Вроде знакомые, а? — сказал он неуверенно. — Хотя… Это не вас я как-то в Боткинскую вез?
— А я тоже узнал вас! — обрадовался Ваня.