— Ну вот еще! Будем переводить патроны на банку! Они, между прочим, денег сто́ят. Понял?
— Эх, стрельнуть бы разочек…
— Стрельнешь, стрельнешь, не боись…
Димке даже обидно стало: получил Васька ружье — и все ему мало, еще и стрельнуть клянчит. Да будь ружье у него, Димки, шел бы он себе спокойно и помалкивал.
Тишина. Только шуршит трава. Редко выскочит из-под ног потревоженная лягушка.
Вот и море. А там, в противоположной стороне, ночь скрывает горы. Любил Димка свой город.
Выйдешь днем за последние дома, за бондарный и стекольный заводы, откроется такая широкая степь, выжженная солнцем, с лысинами солончаков, что дух захватит от блеска сухой травы и высокого неба над головой; справа — синие по утрам, зеленые в полдень и серые в пасмурную погоду горы, купол неба над ними, как чаша с отбитыми краями; слева — море, скованное утренним туманом или колеблющееся, подвижное, живое.
Да, это днем. Но вот вышел Димка за город ночью, и ночью вид, ей-богу, не хуже. Не те краски, не так далеко видно, зато таинственно и тихо.
По морю бежала лунная рябая дорожка, и было так светло, что можно было различить гребешки волн. Далеко от берега мигало красным и зеленым огоньками какое-то судно, наверное, сейнер, вышедший на ночной лов.
— Хорошо как! — громко сказал Димка. — Даже стрелять в такой тишине жалко.
— На рассвете еще тише, — подхватил Олег, — но на рассвете самое-то и стрелять. Сидишь в засидке, ждешь, и вдруг летит… Крылья — во, как взмахнет, как взмахнет! Ну, думаешь, бык летит, а подстрелишь — обыкновенная утка. Почему она больше кажется, когда летит? Ведь летит высоко…
Упругая земля перешла в зыбучий песок загородного пляжа, что в семи километрах от города.
— Смотри-ка, — удивился Димка, — как незаметно дошли. Эй, Васька, давай двустволку, — повелительно окликнул он Гнилого.
Тот нехотя снял с плеча ружье. Димка взял в руки его холодную тяжесть, пальцы ладно обхватили шейку приклада.
— Хороша штука, — сказал он тоном знатока. — Тулка, что ли?
— Тулка, — откликнулся Олег. — Осторожней только. Что вы тычете им, будто на вас идет стадо бизонов!
Димке хотелось прицелиться во что-нибудь, но Олег мог разозлиться и отобрать ружье. Он перекинул двустволку на плечо и почувствовал, какой сразу солидной стала его походка. Как, должно быть, приятно возвращаться в город после охоты с ружьем за плечами, с парой уток или зайцев, подвешенных к поясу. С какой завистью и уважением смотрели бы ему вслед прохожие: не простой идет человек — охотник! А Димка поглядывал бы на них свысока: что, неженки городские, вы и не знаете, как здорово ночью в степи у моря, вы не мерзли на рассвете, не видели, как встает солнце, как летят птицы!..
Грибки и кабины для переодевания как-то странно, тускло блестели. Димке стало страшновато. Проходя мимо, он дотронулся до одной из кабин рукой — доски были влажны, и он догадался: роса.
Песок неприятно забивался в босоножки, ноги проваливались, разъезжались.
— Чего это мы пляжем пошли? — пробубнил Димка. — Не могли обойти, что ли?
— Так быстрее, — весело сказал Олег: в его высокие ботинки песок не попадал.
Васька снял туфли и босиком споро вышагивал рядом с Олегом.
«И мне, что ли, снять? — подумал Димка. — Вон до того тента дойду и сниму».
Когда все трое подошли к тенту, увидели «Волгу». Она стояла, почти приткнувшись радиатором к доскам, в ее смутной глубине угадывалась какая-то возня.
Из открытого окошка кабины вдруг выглянула девушка. Кто-то пытался оторвать ее от окна, она отбивалась одной рукой, увидела ребят, закричала:
— Мальчики! Мальчики! Не уходите!
Димка, Олег и Васька остановились.
— Мальчики! Помогите, мальчики!
— А ну ее… — сказал Васька и, съежившись, будто боясь, что его сейчас ударят, отошел на несколько шагов. Повернувшись к товарищам, крикнул:
— Ну, чего вы там, пошли!
Олег поколебался и пошел за Гнилым. Димке стало не по себе, он продолжал стоять.
— Да пошли! — Олег вернулся, потянул его за рукав рубашки. Димка поплелся следом.
Они уходили, а сзади, отчаявшись, продолжала звать девушка. Внутри у Димки все сжалось, он ощутил вдруг прилипшую к телу рубашку. Оглянулся: девушка наполовину вылезла из окошка кабины, в машине кто-то держал ее и не пускал. Димка услышал, как тот, кто держал, вдруг натужно, хрипло выругался и с силой вытолкнул девушку из машины. Она упала на песок, поднялась и побежала к ним.
— Мальчики! Мальчики, не бросайте меня! — Она плакала, как плачут маленькие дети, схватила Димку за руку, и он почувствовал, какая у нее горячая, цепкая рука.