КАЛОШИН. Нет, нет… нельзя!.. Невозможно… Вы знаете, кто я? Я букашка, жучок, я божья коровка. Если я сейчас поднимусь – меня ветром унесет!
МАРИНА (пытается его поднять). Вставай, мошенник!
КАЛОШИН (вцепился руками в кровать). Нет, нет, нет…
МАРИНА (Виктории). А ну помоги!
ВИКТОРИЯ. Да не трогайте вы его.
МАРИНА. Поднимайся, Семен! Хуже будет…
КАЛОШИН. Хуже не будет!
МАРИНА. Издеваетесь?.. Мало вам всего, так вам меня еще осрамить надо? Опозорить по всему городу?.. Ну уж нет! Ничего не выйдет. Уж я-то найду на вас управу! (Подошла к телефону, набрала номер.) Думаете, я одна и надо мной издеваться можно?.. Ошибаетесь. (В трубку.) Муза?.. Это Марина… Муза, посмотри-ка, Олег еще там?
КАЛОШИН (привстал). Какой Олег?
МАРИНА (в трубку). Да он обычно за крайним столиком сидит… Позови… (Калошину.) Пеняй теперь на себя.
КАЛОШИН. Кто такой Олег?
МАРИНА (вызывающе). Да так, один знакомый. (В трубку.) Олег?.. Это Марина… Олег, поднимись-ка в двести десятый номер… Скорей. (Бросает трубку.)
КАЛОШИН (с возмущением). Ты вызвала его сюда?
МАРИНА. Что, не нравится?
КАЛОШИН (с большим возмущением). Его – сюда?
МАРИНА. Что? Я гляжу, тебе лучше стало?
КАЛОШИН (спохватился, спокойно). Значит, ты позвала его сюда? (Ложится.) Вот и хорошо… Веселее будет.
ВИКТОРИЯ. Представляю. А может, здесь без него обойдется?
МАРИНА. А это уже не твое дело. Он мой друг, понятно вам? Между прочим, между мужчиной и женщиной я больше обожаю дружбу. Не то что некоторые. (Калошину.) С этого дня он будет ходить к нам в гости, так и знай.
Стук в дверь. Калошин вздрагивает.
(Открывает дверь) Заходи, Олег.
Появляется Камаев, молодой человек лет около тридцати. Он здоров, румян и неплохо одет. За норму поведения им принята некая развязная галантность. В руках у него сверток – явно бутылка.
КАМАЕВ. Всеобщий привет.
МАРИНА. Проходи, Олег… Знакомься. Это вот, с журналом, мой муж.
КАМАЕВ. Муж? Двадцать копеек!
МАРИНА. Он самый.
КАМАЕВ (озадачен). Ну что ж… Очень приятно… (Поклон.) Камаев… Преподаватель… Вы… вам нездоровится?
МАРИНА. Он немного устал.
КАМАЕВ. Ну что ж… значит, надо немного отдохнуть… (Калошину.) Это ваша дочь?
МАРИНА. Да нет, это хозяйка номера.
КАМАЕВ. Да? Очень приятно. (Поклон.) Олег… Камаев… Преподаватель…
ВИКТОРИЯ. Уже слышали.
КАМАЕВ. А почему девушка такая сердитая?
МАРИНА. А ты не понимаешь?
КАМАЕВ. Я не понимаю. Я человек веселый, я… А что, собственно, я должен понять?
МАРИНА. Представь себе, я им помешала.
КАМАЕВ. Что-что?
МАРИНА. Я им помешала.
КАМАЕВ. Им? (Удивляется, смотрит сначала на Викторию потом на Калошина.) Не может этого быть…
МАРИНА. Ты что, мне не веришь?
КАМАЕВ. Нет, это серьезно?
МАРИНА. Олег, ты просто ребенок.
ВИКТОРИЯ. Может, хватит?
КАМАЕВ (Виктории и Калошину). Ну я вас поздравляю! (Калошину.) Поднимайтесь, по этому поводу надо выпить.
МАРИНА. Представь себе, он не может подняться.
КАМАЕВ. Да?
МАРИНА. Тебе придется ему помочь.
КАМАЕВ. Не может подняться? Что ты говоришь! (Разглядывает Викторию.) Я тебя поздравляю…
КАЛОШИН (негромко, но еле сдерживаясь). Ну подождите…
МАРИНА. Что ты сказал?
КАЛОШИН. Подождите, детки, дайте только срок, будет вам и белка, будет и свисток…
КАМАЕВ. Что такое?
МАРИНА. Представь себе, он прикидывается сумасшедшим.
КАМАЕВ. Да?.. Это зачем же?
МАРИНА. Выкручивается, ясное дело.
ВИКТОРИЯ. Он не прикидывается, он сумасшедший. А вы…
МАРИНА (перебивает). А ты помолчи. (Камаеву.) Послушал бы ты, что она здесь заливала. Доказывала мне, что он лег в постель, когда ее не было в номере. Ты представляешь?
Камаев смеется.
ВИКТОРИЯ. Нет, я больше не могу… К черту? (Садится в кресло спиной к присутствующим.) Разбирайтесь сами.
КАЛОШИН. Подождите, детки…
МАРИНА. Вот, возьми его.
КАЛОШИН. …дайте только срок…
МАРИНА. Ведь кто его не знает – и поверить может. Псих и псих.
КАМАЕВ. Да я вижу, вы тут весело время проводите.
Виктория. Что и говорить!
КАМАЕВ. Что ж. Я к вам присоединяюсь. Но поначалу надо немного выпить.
МАРИНА. Нет, сначала надо его поднять.
КАМАЕВ. Зачем? Пусть отдыхает.
Марина. Нет, нет! Вот-вот сюда заявится врач.
КАМАЕВ. Ну и что?
МАРИНА. Как – что? Представляешь, какие будут разговоры, если…
КАМАЕВ. Уже понял.
МАРИНА. Ведь по всему городу пойдет, а зачем нам это надо?
КАМАЕВ. Да, это никому не надо. (Калошину.) Она права, придется вам подняться.
КАЛОШИН. Подождите, детки…
КАМАЕВ. Ждать нет никакого смысла.
КАЛОШИН. …дайте только срок…
КАМАЕВ. Хоть вы и сумасшедший, но неплохо бы вам подумать сейчас о своей репутации.
КАЛОШИН. …будет вам и белка, будет и свисток!
КАМАЕВ. Поторопитесь. Пока здесь все свои, и инцидент пока имеет частный характер. Но как только сюда войдет кто-нибудь посторонний… Подумайте, как вы будете выглядеть в общественном мнении.
МАРИНА. Ладно, хватит с ним разговаривать. Бери его я поднимай.
КАЛОШИН (вцепился в кровать). Нет, нет!.. Не трогайте меня… Я букашка, я мошка, но я… я ужалить могу! Лучше не трогайте.
МАРИНА (Камаеву). Бери его за шиворот, и никаких.
КАМАЕВ. Ну зачем же так? (Калошину.) Мы и сами в состоянии, мы люди интеллигентные, не правда ли?
КАЛОШИН. Мы мошки, мы букашки…
КАМАЕВ. Перестаньте. Вы человек цивилизованный и не хуже меня знаете, что значит моральное разложение. Поднимайтесь.
МАРИНА. Олег, ты провозишься.
КАМАЕВ. Прошу вас. Не принуждайте меня к физическому воздействию. Я человек воспитанный, но…
КАЛОШИН (вдруг садится на постели, с тихой яростью). Если ты человек воспитанный… (громче и выше тоном) если ты человек цивилизованный… (пронзительным голосом и потрясая в воздухе кулаками) если ты человек интеллигентный!.. тогда… (остановился, опустил кулаки, потом – с просьбой, отчаянной, но одновременно и смиренной) тогда скажи мне, что такое метранпаж?
Небольшая пауза.
ВИКТОРИЯ (поднимается). Нет, я больше не могу. (Камаеву.) Отвечайте, если знаете. На этом он и помешался.
КАМАЕВ. На чем?
ВИКТОРИЯ. На метранпаже!
КАМАЕВ. Это как же?
ВИКТОРИЯ. А вот так. Ко мне в номер зашел человек, а он его отсюда вытолкал.
КАМАЕВ. Так…
ВИКТОРИЯ. А потом спохватился. Вытолкал, а кого вытолкал – неизвестно.
КАМАЕВ. Так…
ВИКТОРИЯ. Кто такой? Позвонил в регистратуру, а там ему и говорят, метранпаж. А кто такой метранпаж – никто не знает.
КАМАЕВ. Так, так…
ВИКТОРИЯ. Кто такой, откуда? Может это шишка какая-нибудь? Тут уж он по-настоящему сдрейфил. Куда ни позвонит – никто не знает. Сказали – из газеты, а в точности неизвестно. Тут он и вовсе.
КАМАЕВ. Так…
ВИКТОРИЯ. Ну и вот. И тронулся. С перепугу.
МАРИНА. Врет она.
КАМАЕВ (Марине). Подожди. (Виктории.) Значит, никто не знает, кто такой метранпаж?
ВИКТОРИЯ. В том-то и дело! Если знаете – объясните ему! Вдруг это ему поможет.
КАМАЕВ (забавляется). Навряд ли. Боюсь, как бы ему не стало хуже…
Калошин, до сих пор жадно прислушивающийся к разговору, теперь не может скрыть своего волнения и испуга.