– Читал. Пишут разное, и хорошее, и злобное, но талант его никто под сомнение не ставит.
– Да все его стихи анти… – Она прикусила язык, удерживаясь от чересчур хлесткого определения. – Идеологически невнятные, – нашла она подходящую замену.
– То есть?..
– Без всяких «то есть»! Его сборник в Провинциздате печататься не будет…
Тут Лошакову позвали к телефону аж в бухгалтерию и она ускакала с девичьей прытью. Явно он выбрал неподходящий момент для объяснений с нею.
Тем временем зазвонил телефон и в редакции. Андрей, думая о своем, автоматически снял трубку.
– Это пишатель Индюков говорит, – прошамкал прокуренный голос.
– Кто-кто?.. – не разобрал Андрей.
– Пишатель Индюков.
– Да кто вам сказал, что вы писатель! – Андрей с досадой бросил трубку.
8
Всю зиму отопление в Провинциздате едва ощущалось, и в морозные дни спасаться приходилось кустарными обогревателями типа «козел», строго запрещенными пожарной охраной. Андрея же выручала его всепогодная куртка с капюшоном, – как уже упоминалось, синяя на белой подкладке. В ней и за столом сидеть было удобно, и по отсекам провинциздатского трюма передвигаться без проблем. Куртка стала для него личной зимней униформой. Естественно, что и на собрание он поплелся, не снимая ее: еще чего – в директорском кабинете самый колотун и есть: помещение-то большое, аж с четырьмя окнами.
Председателя профкома выбрали без долгих церемоний, зато следующий и основной пункт повестки дня вызвал поток начальственных речей. Как конкретно этот пункт назывался, Андрей так и не понял, чаще всего пережевывались набившие оскомину слова «ускорение» и «перестройка».
Прислушался он, когда слово предоставили Камиле Павловне. Выступала она эмоционально, но сумбурно. Казалось, бормашина то набирает, то сбавляет обороты, но так и не может просверлить нужное отверстие. Начала Лошакова с того, что, выполняя решения какого-то там пленума и встав на трудовую вахту в честь приближающегося съезда, редакция в минувшем году своевременно выпустила все юбилейные издания. Потом с особым пылом толковала «об умении и неумении каждого работника выполнять свои непосредственные обязанности, о его компетентности». В чем же она заключается, по Лошаковой? Оказывается, первый показатель качества редактирования – это сверхнормативная правка. Андрей за год службы наконец разобрался, что сие обозначает. По договору с типографией издательству позволялось вносить в корректуру правку, не превышающую трех процентов объема. То же, что правилось сверх означенной нормы, подлежало дополнительной оплате. Потому-то малограмотный Цветиков и попадал чаще других в передовики: он практически вообще ничего не правил у своих патриотических авторов. Но еще более поразительным выглядел другой показатель качества редактирования, названный Лошаковой: редактор поощрялся премией в том случае, если он максимально сократил объем редактируемой рукописи.
– А если нет сокращения объема, – завершила свою мысль Камила Павловна, – то редактор должен лишаться премии.
– Тогда максимальную премию должен получить тот, кто сведет объем рукописи к нулю! – вырвалось у Андрея.
Его выпад был проигнорирован, и он решил больше не подавать голоса. Нетерпеливо разминал в пальцах сигарету, мечтая поскорее выбраться из заточения. Отметил только про себя удивительную концовку лошаковской речи: она покаялась в том, что, к сожалению, ни одно из юбилейных изданий не вышло в срок.
Андрей подумал, что ослышался. Протокол собрания вела Свекольникова; она записывала все слово в слово.
– Можно маленький вопрос по ходу? – поднял он руку, глядя на председательствующего Беспородного.
Тот кивнул.
– Я прошу прощенья, если что-то не так понял, но хотелось бы уточнить. Виктория Ксенофонтовна, посмотрите, пожалуйста, в самом начале выступления Камилы Павловны, где она говорит о юбилейных изданиях – что там сказано?
Свекольникова дисциплинированно зашуршала листами протокола и моментально нашла нужные строки:
– Здесь, – повела она пальцем по странице. – «Редакция в минувшем году своевременно выпустила все юбилейные издания».
– Спасибо! А теперь в самом конце выступления – там что о них говорится?
Старшая машинистка вернулась к недописанной странице и прочитала:
– «К сожалению, ни одно из юбилейных изданий не вышло в срок».
– Вот такие антиномии чистого разума, – развел руками Андрей. – Так может кто-нибудь мне объяснить, как это они своевременно вышли, а в срок не вышли? – задал он риторический вопрос и непроизвольно вдохнул аромат размятой, готовой к употреблению сигареты.