– К тому же и в истории с Золотаревым проголосовал вместе со всеми за вынесение тому строгача, – вставил Мэтр.
– Ну да, и после, бия себя в грудь, каялся перед своим другом: прости, мол, что тебя предал, но я не мог поступить иначе, – продолжал Васильев. – И все-таки в председатели он не годится. Чересчур интеллигентным выглядит. Да и сам руками и ногами будет отмахиваться…
– Вроде бы в «Подоне» тоже какие-то перестановки намечаются? Поговаривают, что и Суицидов на покой собрался? – спросил Мэтр.
– Да. Он уже воз не в силах тянуть. Но слезно молил дать ему обязательно доработать до начала двадцать седьмого съезда. Мечта у него такая, идеологически выдержанная…
6
Звонок в дверь вызвал паузу в разговоре. Хозяин пошел открывать и вернулся с новым гостем:
– А вот и наш Бобчинский, – шутливо представил он вошедшего.
«Почему Бобчинский?» – не понял Андрей. Он узнал молодого автора, своего ровесника, не раз бывавшего в редакции у Туляковшина. Кажется, тот писал фантастику.
Названный Бобчинским, ехидно улыбаясь, держал на растопыренной ладони трехлитровый баллон яблочного сока.
– Вот что полагается пить порядочным гражданам! – заявил он, ставя банку на стол. – А вы тут подрываете линию партии, – и сам загоготал собственной шутке. Остальные лишь сдержанно улыбнулись.
Впрочем, усевшись за стол, шутник первым делом налил себе полный стакан портвейна.
– Ну, что новенького на литературном фронте? – спросил у него хозяин.
– Разгорается скандал с Трифотиной… – Андрей навострил уши. – Кречетова написала заявление в правление, обвиняет редактрису в том, что та вымогает у нее взятку за издание книжки. Дело дошло до прокуратуры. Кое-кого из писателей уже вызывали.
– Ты-то откуда все это знаешь? – спросил Мэтр. – Ты ведь не член Союза.
– Ну не зря ж он у нас Бобчинский, – объяснил Васильев. – Но заявление она написала, это точно. А что в Провинциздате говорят? – обратился он к Андрею.
– Да я ничего такого пока не слышал, – ответил тот растерянно. Погруженный в собственные проблемы, он последнее время не особенно вникал в чужие.
– Как вы вообще выживаете среди редакционных дам? – продолжил расспросы Васильев.
– Держусь пока.
– Испытание не для слабонервных.
– Да нет, все нормально.
– Говорят, у вас конфликт с Казорезовым?
– Пытаюсь поставить хоть какой-то заслон халтуре.
– Когда Казорезов в редакции «Подона» на прозе сидел, то издевался над молодыми авторами как закоренелый садист, – заметил Васильев. – Пусть теперь на собственной шкуре ощутит. Такого он, конечно, не ждал. Смотрите, Андрей Леонидович, вы таких волков раздразнили, как бы самому целу остаться.
– Ну а куда ж деваться-то?
– Бог вам в помощь, коли так.
– Анемподист смелый, пока отпора не получит, – впервые вступил в разговор Дед. – Года три назад на банкете в «Интуристе» он ляпнул что-то антисемитское. А стол держал Золотарев. Потребовал, чтоб тот извинился. Казорезов буром на него попер, так Вадик – он же высоченный, мощный, – за шкирку его сгреб – и в окно. Там, кто помнит, на первом этаже окна французские; жара как сейчас стояла, открыты нараспашку – Анемподист наружу вылетел и в бассейн с рыбками. Хорошо охладился.
– Мигайлов еще работает у вас? – поинтересовался у Андрея Мэтр.
– Работает. Но я с ним почти не общаюсь. На первых порах набивался ко мне в друзья, да чересчур уж он приторный тип…
– Мы с ним когда-то в коллективном сборнике печатались, – сообщил Мэтр. – Тогда он и меня чуть ли не облизывал. А после той истории с моей книжкой… – Андрей кивнул в ответ на вопросительный взгляд собеседника: мол, ясно, о какой книжке речь, – иду как-то по коридору в Провинциздате, поздоровался с ним, а он сделал вид, что не замечает. Тогда я его спрашиваю: «У вас со слухом проблемы – или с воспитанием?..»
Андрей понимающе улыбнулся.
Васильев спросил его о рукописи друга-поэта, которую читал недавно на правах члена редсовета.
– Пока все неопределенно, – заторопился с подробностями Андрей. – Рукопись провалялась мертвым грузом года два, не меньше. Я раскопал ее случайно, прозондировал отношение Цибули. Тот вроде бы за, но как-то уклончиво. Я сделал стихам осторожную рекламу, встретил скрытый протест со стороны Лошаковой, но добился обещания дать почитать членам редсовета. До того прочитала Трифотина, была в восторге, но сказала, что редсовет все равно не пропустит. Вот на этом этапе вы и подключились, – отнесся он к Васильеву. – Получил еще два-три благожелательных отзыва, после чего Лошакова вынуждена была обратиться за помощью к Мокрогузенке и Бекасову. О Мартыне я предполагал, что он обрушится и разгромит, однако тот, вопреки ожиданиям, сказал, что надо издать книжку в один лист: хотя ему такие стихи и чужды, и под Вознесенского они, но чтоб утереть нос столице. И Мокрогузенко с ним согласился. Так что практически все члены редсовета за…