«Все, что ли?..» – с надеждой подумал Андрей и, вероятно, все, кто не по своей воле засиделся в тесном для такого количества людей кабинете. Но Тихон Тихоныч не уходил с трибуны.
– Я вынужден еще на некоторое время задержать всех. Вопрос очень важный. В ходе проведенного мною расследования выяснились еще более возмутительные факты, касающиеся некоторых сотрудников и, как ни горько мне об этом говорить, членов партийного бюро. Речь идет прежде всего о Зое Ивановне Монаховой.
Тут уж все с любопытством угнездились поплотнее на своих едва не покинутых сиденьях и воззрились на Неустоева, а Монахова уставилась на Тих-Тиха с неподдельным изумлением.
– Выяснилось и было подтверждено документально, – с непривычной четкостью вещал Неустоев, – что Зоя Ивановна, будучи старшим редактором редакции массово-политической литературы, допускала грубые нарушения производственной и партийной дисциплины. В частности, она постоянно искусственно завышала объемы сборников, в которых была составителем, то есть, допустим, по плану объем десять листов, а книга выходила пятнадцать листов, соответственно, в полтора раза вырастал и составительский гонорар. Затем, будучи на протяжении многих лет секретарем нашей партийной организации, товарищ Монахова утаивала свои дополнительные доходы от партии и с огромных сумм не уплачивала членские взносы. – Мухоловкин, словно не веря собственным ушам, крутил глазами с Неустоева на Монахову и обратно, сама же она сидела с лицом каменной бабы, будто речь шла о ком-то другом. – И наконец, являясь уже не один год работающим пенсионером, Зоя Ивановна при этом подавала сфальсифицированные справки в собес и получала полную пенсию, то есть допускала прямые нарушения закона. Я думаю, что новому составу партбюро надлежит досконально разобраться с подобными фактами и полностью устранить их возможность в нашей дальнейшей работе, – весомо закончил Неустоев и сел.
15
Сидящие в президиуме смотрели прямо перед собой и молчали, а взгляды зрителей скрестились на – впервые в истории Провинциздата! – подвергнутой публичной экзекуции Монаховой. Андрей тоже наблюдал за ней. Лицо Зои Ивановны расцвечивалось бледно-розовыми пятнами чахоточного румянца. Она медленно поднялась и, не проходя к трибуне, прямо из-за стола президиума заговорила – тоном печально-укоризненным:
– Я собиралась с первого февраля уйти на пенсию… Но теперь вижу, что сделать это мне не позволяет мой партийный долг…
«Процедура покаяния, что ли?..» – заинтригованно подумал Андрей.
– Мой партийный долг… – повторила Монахова, – требует от меня остаться и навести порядок, оздоровить обстановку в нашем коллективе…
«Это после всего, что сейчас прозвучало!? Никак старуха малость свихнулась от переживаний?..»
– Пока есть люди, – тихим, но внятным голосом продолжала Зоя Ивановна, – которые зачеркивают наши многолетние достижения, – тут впервые голос ее дрогнул, – я обязана оставаться на передовых рубежах, – неожиданно сникла она и села.
Все обалдело молчали.
Что это ему напоминает? – попытался сообразить Андрей. Ага – вот что!..
Памятная картинка из раннего детства. Он в гостях у деревенского дядюшки. Курице отсекают голову, и – ошеломляющие кадры! – она, безголовая! – опрометью мчится по кругу – раз, другой, третий… – и лишь затем падает замертво…
Не чересчур ли оптимистичен такой образ? Может быть, не безобидную квочку стоило тогда припомнить Андрею, а античную Гидру, что взамен отрубленной головы моментально отращивала две новых?! Но эта здравая мысль посетит его еще нескоро.
Глава десятая. Кульминация
1
На следующий день Андрей ехал на работу с предчувствием нового этапа в провинциздатской жизни. Не могло же вчерашнее собрание пройти бесследно, получив огласку на высших ступенях иерархической лестницы. Встреча с Неустоевым на углу Конноармейской и Первой Конной по пути в издательство, казалось, подтверждала это предчувствие. Тот спозаранок торопился куда-то с туго набитым портфелем. Андрей радостно поприветствовал Тихона Тихоныча и искренне поздравил его со смелым и столь эффектным выступлением. Похоже, Тих-Тих был польщен – и когда Андрей простодушно спросил, откуда тому стали известны уличающие Монахову подробности, покровительственно усмехнулся и, без обычных ужимок, раскрыл свой источник:
– Мы бы еще нескоро все узнали, если б не Лошакова.
– Лошакова?..
– Ну да! Я ж когда припер ее к стенке с этими родственниками, она оскорбилась и оправдывается: «Что я, хуже других? Вон ваша Зоя Ивановна… – почему Зоя Ивановна моя, я так и не понял, – не только что составление, она плановые объемы завышает…» – и как понесла, как понесла, всю подноготную своей наставницы выдала. Заложила старшую подругу по полной программе. Так Камила Павловна и навела меня на след. А дальше все несложно было проверить – и со взносами, и с пенсией… Ладно, Андрей Леонидович, мне бежать надо – несу в апком протоколы нашего собрания…