С тех пор мы встречались с Гордоном только на официальных приемах или правительственных вечеринках, на которые мне всегда присылали приглашения от имени моего бывшего любовника. Дружить у нас не получалось, особенно после того как мужчина соизволил так выгодно жениться. Я игнорировала все его попытки поговорить, мотивируя отказы тем, что у нас давно нет ничего общего и делить нам нечего. У меня тоже появлялись, время от времени случайные любовники, но выходить замуж и принимать отцовское наследство я пока не желала. А сам отец, который обзавелся третьей супругой как раз перед самым переворотом, никогда не подгонял меня, надеясь когда-нибудь самому обзавестись наследником мужского пола, в обход меня.
Но вернемся к Гордону. Я исподтишка поглядывала на бывшего любовника, пытаясь понять, о чем тот думает. Мужчина выглядел весьма неплохо, хотя и отпустил свой возраст, не став его особенно замораживать. Есть такое понятие среди магов - замораживание возраста, когда магически одаренный человек, после определенного жизненного периода останавливает возрастные изменения в организме или возвращает те или иные качества молодости. Мы стареем намного медленнее простых обывателей, но и в наших организмах происходят катаклизмы, болезни, ранения, старость. Где-то после двух-трех сотен лет маги прибегают к так называемой магической коррекции своего тела и духа, замораживая себя в одном определенном возрасте. Однако Гордон подобным явно не пользовался, если только слегка. Выглядел он конечно, изумительно, но где-то лет на сорок пять - пятьдесят. А с другой стороны в совете сидят отнюдь не мальчики, и выглядеть требуется солидно.
Высокий, хорошо сложенный, с широкими плечами, Гордон всегда производил положительное впечатление на слабый пол. Когда-то и я повелась на этот разворот плеч, плоский, рельефный живот, мощные бицепсы и трицепсы. Сейчас-то все это было скрыто под слоем просторной бесформенной одежды в виде темного синего балахона с золотым шитьем, а когда-то в мою бытность студенткой Гордон носил камзолы и штаны, не скрывающие его богатырского телосложения.
Правда, следил он за своей внешностью уже тогда. Всегда ухоженные руки, уложенные волосы, опрятная дорогая одежда и мысли, упорядоченные, правильные, здравые. Сколько мы тогда ругались из-за его темперамента, который он умел обуздать, и только мне удавалось вывести его из себя лишь одним своим присутствием.
Подняв голову, я вдруг поняла, что совет окончился, и на меня выжидающе смотрят. Удивленно посмотрев в ответ, я недоуменно скривила губы в вопросе, но спросить не успела, когда ко мне подошли:
- Метресса Лейда, - клерк, в отличие от моего адвоката, не стал называть всех имен, - прошу следовать за мной, председатель Грий ждет вас.
- А это необходимо? - Попробовала отвертеться я от ненужной мне встречи, поискав глазами уже ушедшего Гордона и предчувствуя, чем мне грозит эта неофициальная встреча.
- Мне велено вас проводить, - клерк только безразлично пожал плечами.
Обреченно вздохнув, я развела руками перед только что подошедшим ко мне проводником. Тот вскинул в немом вопросе белесую бровь.
- Проводник вас дождется, - сухо обронил клерк, поворачиваясь к нам спиной и направляясь из зала.
Еще раз, обреченно вздохнув, я поплелась следом, в то время как мой проводник снова уселся на скамью, вытягивая длинные ноги. Идти не хотелось до жути, но выбора мне не предоставили. Мы прошли по анфиладе переходов, длинных светлых коридоров, пока не прибыли под двери кабинета Грия. Постучав в створку двери, мой проводник заглянул внутрь и произнес сухим канцелярским тоном:
- Метресса Лейда, ваше превосходительство.
- Заводи, - раздался низкий голос Грия из глубины комнаты.
- Вас ожидают. - Клерк распахнул дверь пошире, пресекая все кощунственные мысли о побеге.
Поморщившись от неприятного холодка, пробежавшего по позвоночнику, я с видом обреченного на смерть, вошла в помещение, оказавшееся шикарным кабинетом. Стены, обшитые панелями из драгоценного палисандра, сверкали холодным коричневым блеском, темные тяжелые шторы на многочисленных окнах, на полу огромный дорогущий мэрский ковер с немарким зеленовато-коричневым рисунком, а напротив меня массивный огромный длинный стол с рядами стульев по бокам и за всем этим великолепием Гордон Грий, возвышающийся и грозный. Прикусив верхнюю губу, поморщилась, давно у меня не возникало чувства дежавю, входить к сильным мира сего мне приходилось нередко, по крайне мере, в прошлом. И в последний раз я это делала, когда получала лабораторию. Сделала два шага, и остановилась, не желая вступать в полемику с недовольным советником.