– Кэт, хай! – поприветствовала Белла девушку. – Как здоровье? У-у-у… можешь не говорить. Ну, крови нет, глаза ясные…
Она кивнула в сторону застывшего, словно истукан, Василия, и глаза Беллы гневно сверкнули:
– А этого придурка… Мы его вообще уволим.
Василий моргнул, словно не веря в только что произнесенную угрозу.
– Куда ты меня уволишь? – забормотал он. – Из профсоюза мертвяков? Не много ли берешь на себя, детка?!
Белла раздраженно отмахнулась, как если бы Василий был мухой, назойливо кружившей над головой.
– Слушай, Кэт, очень тебя прошу… – обратилась она к Кате. – Не могла бы ты к брату съездить? Сказать, чтобы музыку не бросал…
– Да подождите вы! – сердито вмешался Сан Саныч. – Между прочим, вы в очереди за мной, барышня!
– А я следующий, – подал голос бледный худой мужчина, стоявший справа от Беллы.
– Ну, пошел базар-вокзал, – хмыкнул Василий, теребя воротник своей шелковой рубашки. – На меня наезжают, а сами глотку готовы друг другу перегрызть, как гопники из подворотни…
Сан Саныч присел перед Катей на корточки.
– Есть одно лекарство, – с доброжелательной улыбкой произнес он. – Его сейчас не выпускают, но в одной аптеке можно заказать. Вас не тошнит, Катенька?
Девушка медленно поднялась на ноги, отряхивая вылинявшие джинсы.
– Тошнит, – угрюмо ответила она, вновь накидывая капюшон на голову. – Меня от вас всех тошнит…
– Куда ты полезла со своими проблемами? – недовольно поинтересовался один из призраков, обращаясь к Белле.
– Это все ты виноват! – Белла ткнула аккуратным пальчиком с ярко-красным ноготком в сторону Василия. – Козел рогатый, вот ты кто!
– Он козел, а ты коза тощая! – выкрикнул кто-то.
– Катя, прости, мы другое имели в виду…
Катя закрыла уши руками, зажмуриваясь, но истеричные голоса, превратившись в непереносимо-однообразный гвалт, накрыли ее тяжелой волной, и каждая реплика пронзала барабанные перепонки раскаленной спицей, добираясь до мозга.
– Ну ладно, – пробормотала она и, вытащив из рюкзака флягу, открутила крышку.
Шум мгновенно стих, призраки, неотрывно глядя на Катю, осторожно попятились назад, словно в руке девушки была не фляга со спиртным, а граната с выдернутой чекой.
Сан Саныч деликатно откашлялся.
– Катерина… Вы же порядочная и интеллигентная девушка… Пожалуйста, не делайте этого! – попросил он, поправляя очки.
Белла шмыгнула носом.
– Кэт, мы так долго ждали, пока из тебя эта дрянь выветрится, – хныкающим голосом проговорила она. – Не пей, пожалуйста!
– Все! – рявкнула Катя, всем своим видом показывая, что компромиссов не будет. – У меня отпуск! От всей вашей дохлой шушеры!
Глубоко вздохнув, она сделала большой глоток. В это же мгновение в голове раздался оглушительный свист, как у неисправного микрофона. Перед глазами, колыхаясь, словно желе, поплыли искрящиеся пятна, в мозг яростно вгрызлась зубастая боль, и Катя зажала уши, глухо застонав.
Окружавшие ее фигуры быстро истончались, становясь прозрачными. Они вибрировали, как раскаленный воздух в выжженной солнцем пустыне. Спустя секунду призраки рассыпались в прах, тут же развеянный порывом ветра. Послышался резкий звон – искрясь, начали лопаться фонари, молчаливыми солдатами стоявшие вдоль кладбищенской аллеи.
После этого наступила тишина, настолько густая и вязкая, что, казалось, от нее можно было отщипнуть ломтик…
С неба упали редкие капли дождя.
Катя поднесла флягу к губам. Запрокинула голову, с досадой отметив, что на дне всего лишь жалкие остатки.
– Черт… – вздохнула она, убирая флягу в рюкзак. – Через полчаса опять вернутся.
Город медленно, но неуклонно накрывала ночь, угольно-черная и вместе с тем кристально ясная, словно бескрайнее покрывало, на котором сверкающими стразами поблескивали прохладные звезды. И если движение и суматоха в различных учреждениях, офисах, магазинах и прочих заведениях стихли, то в ночном баре «Гавань» жизнь только просыпалась.
Переливающийся свет мощных софитов чертил на танцплощадке нервные зигзаги, напоминая окрас хамелеона, находящегося в состоянии крайнего возбуждения, – лимонно-желтые огни плавно переходили в ядовито-зеленые, затем алели, словно наполняясь артериальной кровью, окрашивая головы танцующих в густой багрянец.
Активно работая локтями, Катя протискивалась сквозь живую стену молодежи. Кто-то заливался истеричным смехом, кто-то громко рассказывал пошлый анекдот, из туалета тянуло сладковатым запахом травки… Слева высокий юноша с выбритыми висками и «тоннелями» в ушах целовался взасос с едва держащейся на ногах пьяной подругой, и, мельком взглянув на прикрытые глаза девушки, Кате вдруг пришло в голову, что в настоящий момент ей совершенно фиолетово, кто именно слизывает с ее губ остатки помады.