Слишком много левых мыслей, нервничаю, что тут скажешь. Моя первая самостоятельная работа, а не калька предков.
– Всё, Геноске, уходи. Начинаю.
Старик с тоской посмотрел на меня. Если я умру, то в его жизни исчезнет смысл. А я ему напомнил о внучке и правнуках. Не особо помогло. Даже то, что я уже пробовал отдельные элементы заклинания, даже то, что призыв произойдёт в родной комнате, судя по побитому взгляду, не помогли. Ладно, всё к чёрту, пора.
Эфир закружился по линиям рисунка. Быстрее и быстрее, пока в реальности не проявился барьер из яркого белого света, почти прозрачный на краях преграды. Пол под пентаграммой стал невидимым, а под ним открылся ад. Пока всё по плану. Теперь осталось только ждать, поддерживая движения энергии в заклинании.
Минуты текли за минутами, потому что рисунок задавал поиск по определённым параметрам. Предыдущие четыре призыва я был вынужден прервать, ибо мне не хватило бы сил на укрощение даже мелкого духа. Плюс с течением времени шанс прорыва барьера каким-нибудь сильным демоном геометрически возрастал.
Наконец тело выгнулось дугой, а крик, исторгнутый лёгкими, был одновременно полон боли и радости. Не повезло, призрак попался. Ведь только имевший память о теле может так радоваться боли. Она стала для него осязаема, в виде бесплотного духа им доступны только голод и страх.
Тем временем я быстро закрыл портал и, пока призрак не пришёл в себя, наложил на него печать. Тело вновь исторгло крик. На этот раз – боли и ярости.
– Вышло?! – вбежал в комнату Старик.
Он тоже прекрасно слышал крики и знал, что они означают.
– Я жив. Марионетка – тоже, – ответил я, наклоняясь за одеждой.
Печать поиска не могла подвести, потому что испытана даже не тысячей призывов.
– Как твоё истинное имя, призрак? – спросил я, одевшись.
Кукла ожидаемо промолчала. Истинное имя – это самая суть личности духа. Если печать – это рабство, против которого можно восстать, то имя – это добровольный переход в собственность хозяина. Подобные существа не могут даже мысленно предать того, кто произнесёт их имя вслух. Но всё же для таких ситуаций и была найдена печать.
Я подал немного эфира в рисунки, что для меня горели внутри его тела. Призрак закричал. Только боль в вопле.
– Имя.
Снова пытка в ответ на молчание. И так не раз. Как же мерзко я себя чувствовал. Насколько проще было с Долли. Слабенький полуразумный дух, то ли дриада, то ли нимфа. Никакой боли. Силы и обещания заботиться хватило.
– Грыкхарисрр, – наконец выдавил призрак.
Имена у таких существ специально не выговоришь. После надцатой попытки я ощутил боль духа. Получилось. Кстати, Геноске правильно произнёс его имя после пятой.
– Я буду звать тебя Драком, – сократил Дракулу, с удовольствием наблюдая, как призрачные печати становятся объёмными и завершёнными, словно часть его духа.
– Да, хозяин.
– Тащи, Старик. Будем пробовать мою новинку.
Конечно, слуга не сдвинулся с места. После того как мы закончили, он разбудил домашних кукол.
Наконец в дверях показалась дородная женщина в поварском наряде с живой свиньёй в руках. Старику не пришлось даже говорить (он управлял слугами напрямую), как повариха бросила ношу в новорождённого вампира.
Инстинкты переделанного мной тела сработали на славу. Свинка была перехвачена, пасть широко открыта, а клыки увеличились в два раза. Укус, и животное замолчало. Встроенная в дёсны железа с наркотиком тоже сработала на пять. Тело вампира, покалеченное пытками, восстанавливалось. Регенерация работает.
– Доедай и спускайся вниз. Мы подождём тебя у выхода, – приказал я кукле вслух: не хотелось касаться его мыслей сейчас.
– Питается он крайне неаппетитно, – развернулся Геноске.
Старик намекнул на мой рассказ о гламурных кровососах.
– Он же учится. Тем более в фильмах они эстетично пили кровь. А моему вампирчику необходима плоть для регенерации, – оправдал я своё создание, которое чавкало и хрустело тушей свинки.
– Моё мнение осталось прежним, – остановил меня Старик утром, когда я уже собрался сесть в лимузин. – Твоё новое создание ещё не протестировано. Ты должен следовать старому плану.