Ворота на садово-огородном хозяйстве были закрыты на замок по причине позднего (или очень раннего, с какой стороны смотреть) времени. Зато в крошечном домике-будке сторожа горел свет, что давало надежды застать сторожа на месте. Нажав на клаксон, я выдал серию коротких гудков и принялся ждать. Сторож появился только после второй порции сигналов.
Сперва погас свет, потом наполовину открылась дверь, и показался ствол одностволки. И только потом высунулась фигура сторожа.
— Кто?
— Акимыч, — опустил стекло и закричал во все горло я, стараясь заглушить шум дождя, — я это — Михаил. Племянник Грачева Максима Валентиновича… на дачу его приехал.
— Что так рано?
— Выехал нормально, под вечер. Но потом машина сломалась, а следом и дождик хлынул. Открывай, а? Я уж тут почти промок.
— Промок он, — буркнул сторож, убирая ружье в свою сторожку и накидывая на голову капюшон прорезиненной «энцефалитки». — А я, значит, сейчас не мокну…
Сколько лет было Акимычу (имени и фамилии никто не знал) мне было неизвестно. Но не меньше шестидесяти, если сложить и проанализировать некоторые его обмолвки и воспоминания. На дачах сидит лет десять, исправно оберегая загородную собственность чужих людей. Жил тут же, на дачах. По нынешним временам исправно тянул на определение БОМЖ, но сравнивать сторожа и представителей этой категории не шевелился язык. От тех, вечно вонючих, грязных, покрытых струпьями людей Акимыч отличался в лучшую сторону. Зимой ходил в толстой тельняшке или свитере, если холодно, ватнике и валенках (при потеплениях натягивал кирзовые сапоги). Летом в майке-тельняшке или с голым торсом и в обрезанных кирзачах. Всегда чисто выстиранный, хоть и не глаженный.
— Давай, веди свою калымагу, — прокричал сторож, снимая замок и отодвигая сворки ворот, сваренных из двухдюймовых труб, в стороны. — Живее, я и так промок весь уже.
После петляния по узким улочкам, между участков, я достиг цели. Заглушив машину, с тоскою подумал, что сейчас придется выходить под дождь. А при таком ливне в две секунды гарантировано промокну до самых… с ног до головы, в общем.
Когда выносил девушку, та от лившейся сверху воды зашевелилась и издала тихий стон. Но тут же вновь замерла, вернувшись в прежнее состояние. Дальше я внес ее в дом, ввернул пробки, включил свет и торопливо сунул вилку в розетку от самодельного ТЕНа — пять огнеупорных кирпичей в жестяном каркасе и с фехралевой спиралью, проложенной в высверленной канавке. Одновременно играет роль и обогревателя, и электрической печки. Чайник кипит минут за пять-семь, главное дать посильнее разогреться самой установке. Правда, электричества жрет просто уйму. Но когда это русский народ жаловался на отсутствие смекалки? Обычный кусок фотопленки, просунутый под стеклышко счетчика, намертво блокировал колесико считывателя. Цифры были вечно одними и теми же.
Девушку укутал в плотное покрывало и уложил на старенький диванчик. Конечно, немного пыльный, но все же лучше цепей и последующей гибели во славу инфернального монстра. Буду надеяться, что к утру придет в себя. А иначе… иначе придется везти ее в больницу и там травить байки, как нашел ее на дороге совершенно голую. Не могу себе представить, сколько придется потрепать нервы при даче объяснений — одним разом точно не ограничится. И уже тем более не имею понятия, что будет ощущать незнакомка. По всей видимости, врачи посчитают ее сумасшедшей и упекут в психушку. Если буйствовать не будет, то получит щадящий режим и смогу ее выкрасть или выкупить попозже. Но буду верить, что до всего этого дело не дойдет.
Уложив девушку и укрыв ее покрывалом, я поставил на обогреватель чайник с водой и небольшую сковородку, в которую вывалил пару банок каши с тушеным мясом. А то есть хотелось настолько сильно, что голодные «бульки» в животе звучали без умолка.
Пока готовился нехитрый перекус, я присел в кресло и незаметно задремал…
Сквозь дверь донеслись громкие крики, рычание варгов и голоса демонов. Последних ни с кем другим спутать было невозможно — только они обладали таким тоном, в котором одновременно звучала ненависть, презрение, равнодушие и желание уничтожать простых людей.