Рвать, уворачиваться, бить и отпрыгивать в сторону. И вновь бросаться вперед, настигая очередную жертву, и при этом, не позволяя себя достать.
Битва пьянит, выбивая любые посторонние мысли.
В какой-то момент вспрыгиваю на перевернутую повозку, словно простой кот, играясь, расшвыриваю лапами, все ещё на что-то рассчитывающих бандитов, пытающихся пробить оборону, и не без удовольствия наблюдая, как бьется гибкой смертоносной фурией верейская воительница, бешеным смерчем рубя направо и налево нападавших. Столь характерная особенность женщин южного континента, откуда какими-то ветрами занесло Идану, верейский плат давно сполз с головы куда-то на шею, высвободив черную растрепанную косу, а в глазах девушки горит огонь безумия. И, поглоти меня Хамза, если Идана ни счастлива сейчас.
Она сражается спиной к спине со старым наемником, умудряющимся рубить конечности нападавшим тяжелым бердышом, и каким-то чудом при этом не сносить головы своим же.
Как всегда во время боя, не замечаю хода времени. Просто на этом пиру смерти и нездорового азарта, в какой-то момент понимаю, что биться больше не с кем. Враг повержен или бежал.
И вот зверь отступает, а я склоняюсь над собственной одеждой, привычно влезая в штаны и крепя оружие, но не спеша надевать остальное, позволяя телу остывать. В ушах пока звенит от пульсирующей крови, а мелкие ссадины, хоть уже начали затягиваться, но их ещё печет.
Разворачиваюсь, держа в руке колет и сорочку и подхожу к тем, с кем только что бился за жизни и благополучие вверивших нам себя людей, что прячась за баррикадами из повозок, всё ещё опасаются выходить, боясь поверить в то, что все закончилось.
Наемники Иданы перевязывают раны, весело зубоскаля и смеясь, словно пытаясь этим подтвердить самим себе, что живы. И без сожаления добивают чужих раненых, растаскивая трупы, не стесняясь к тому же покопаться в карманах мертвецов, громко хвастаясь друг перед другом, если попадается что-то стоящее.
Вот уже и первая потасовка, резко остановленная Герном.
На самом деле, ничего нового. Просто у каждого страх смерти отпускает по своему: в меру воспитания и привитой дисциплины.
Да, мне хочется скривиться от увиденного, но я просто иду дальше. Знаю, что любого из разбойного сброда ждала бы виселица, так что это, можно сказать, акт милосердия. Почти. Но все же...
Я вард, мы рождены воинами. Но всегда помним о законе. Вот только здесь он свой. И имя ему – горе проигравшим!
Внутри ещё всё клокочет, и я едва не передергиваю плечами раздраженно, когда на них ложатся женские ладони. Но заставляю себя улыбнуться вполне довольной собой воительнице, приобнимая свободной рукой.
-- Эй, Бешеный, какие славные когти! А зубы! Ммм!– шепчет она хрипло, улыбаясь шалой улыбкой. – Хочешь, я позволю немного покусать меня?
От Иды пахнет потом и чужой кровью. Её зрачки расширены от возбуждения. Наемница тянется ко мне, жадно целуя в губы, и нетерпеливо обхватывая руками все ещё обнаженный торс.
-- Пойдем, до рассвета ещё пара часов. Здесь приберут, а Герн присмотрит... – почти мурлыкает девица.
И всё это под свист и улюлюканье ее людей. Которым Идана, не отрываясь от меня, показывает всем известный жест с оттопыренным средним пальцем.
Она права, до рассвета ещё есть время... Время почувствовать себя живыми.
И уже много позже, когда мы, окончательно вымотанные лежим на тюфяке во все той же повозке, которой повезло вовсе не пострадать в переделке, Идана, водя кончиками пальцев по моей груди, тихо спросила:
-- Скажи, вард, для тебя действительно так важны эти быстрые деньги?
Первые розоватые лучи Всеотца-солнца уже пробиваются сквозь небольшие прорехи в тканом пологе, развеивая тьму. Но и без этого света, зрением варда, я отчетливо вижу темные дрожащие ресницы женщины на полуопущенных веках, и поджимающиеся губы. Ида волнуется и явно подбирает слова. И это так не вяжется с образом Верейской гарпии, что даже становится не по себе.
-- Почему ты спрашиваешь? Всё же есть для меня работа? – ухожу от ответа, привычно сбивая вопросами.
На меня бросают быстрый взгляд, слегка вскинув голову, чтобы увидеть выражение лица, но женщина вновь опускает глаза, и передергивает плечами, то ли в раздражении, то ли все же пытаясь скрыть неловкость. Если бы это была не Ида, то я бы решил, что у наемницы не хватает смелости ответить. Но она быстро берет себя в руки и говорит нарочито равнодушно.
-- Да так, подумала... Представляешь, старина Герн в Лидарске нашел себе зазнобу. Седина в бороду, как говорится. Но он настроен в ближайшее время завязать с нашими увлекательными прогулками по миру, чтобы разжиться собственным домом. Чует подползающую старость, словно волк, -- хмыкнула Идана почти зло, -- Вот и жаждет зарыться в нору с сукой. Может ещё и щенками обзаведется, -- она поморщилась, словно эта мысль ей претила. Или причиняла боль. – Ну, да бездна с ним! Заслужил... – Она покачала головой, сделав паузу. По моей груди снова прошлась женская ладонь, выведя полукруг, и Идана добавила уже тише, -- Так что, если ты все же не спешишь, то мог бы остаться с нами на пару-тройку лет. У тебя хватает опыта, да и силы... А моя команда одна из самых высокооплачиваемых. Сможешь со временем сколотить неплохой капиталец, -- она вновь стрельнула в меня глазами, и пальцы, что кружили по коже замерли.