— Вот, видишь, — Макс деликатно понизил голос. — Пять лет плодотворного сотрудничества на одном лишь взаимном доверии. И что, разве за эти пять лет ты хоть раз оставался внакладе?
— Ну… Нет. Просто в этот раз немного смущает, э-э-э… Сумма вознаграждения.
— Понимаю, — Макс деловито закинул ногу на ногу. — Пусть она тебя не смущает. Поверь мне, на кону действительно большой куш. Так что решай.
Эндрю нервно облизнул губы.
— М-м-м… Прежде чем что-то решать, могу я хотя бы узнать, каков ожидаемый размер прибыли? Поймите, сумма немалая, мне придётся рискнуть слишком многим…
Макс снисходительно усмехнулся.
— Рискнуть? Что ж, риск дело благородное. Если ты всё сделаешь как надо, получишь около десяти миллионов.
— Десять милли… — Эндрю машинально ухватился за горло, оттянув душащий галстук. В висках застучало. — Согласен!
— Отлично. Тогда записывай…
— Один момент, — Эндрю торопливо раскрыл кожаный блокнотик и щёлкнул позолоченной ручкой. — Готов.
Макс на секунду прикрыл глаза, вспоминая намертво вбитый список.
— Итак. Завтра, не позднее десяти минут до закрытия сессии, ты продаёшь акции Юнайтед Эйрлайнс…
Записав длинный список, Эндрю задумчиво прикусил колпачок ручки и пробормотал:
— Странно. Известнейшие авиа- и страховые компании. Они же сейчас все на подъёме. Что такого обвального должно произойти, чтобы за сессию выйти на десять лимонов? Взрыв самолёта, захват заложников в аэропорту?
Макс пожал плечами.
— К сожалению, этого я не знаю. Учти, это будет наша последняя сделка. Хочешь, не хочешь, но дальше тебе придётся надолго уйти в тень.
— Почему? — насторожился Эндрю. — Я сделаю что-то незаконное?
— Элементарно. У спецслужб и комиссии по ценным бумагам к тебе появится слишком много вопросов по сделке. Конечно, ты всё равно выйдешь сухим из воды, но нервы потреплют изрядно.
— Ну, это мне не привыкать, — усмехнулся Эндрю. — С моей-то работой. Сошлюсь на ускользающий дар предвидения, как всегда… А можно вопрос, раз уж мы совсем расстаемся. Оракул… Почему он выбрал именно меня?
— Надо же, один в один, — невольно восхитился Макс. Текст беседы, записанный в голове, пока шёл точно как по нотам.
— Что?
— Не важно, это я о своём, — отмахнулся Макс. — Почему, говоришь… Не знаю. Могу лишь сказать, что после того что произойдёт, ты круто переосмыслишь всю свою жизнь и уедешь из страны. Через пару лет ты станешь продюсером и сценаристом фильма. В Штатах его запретят к просмотру.
Эндрю удивлённо присвистнул.
— Круто. По правде сказать, я давно думал поднакопить деньжат и завязать с этой чёртовой работой, но так скоро… А почему запретят?
— За точку зрения, не совпадающую с правительственной.
— Хм… Странно, — недоверчиво глянул Эндрю. — Мы же демократическая страна, свобода слова.
Макс снисходительно усмехнулся.
— Сынок, демократия это такая штука… Ты ещё скажи, что ты веришь, будто на выборах президента от тебя что-то зависит. Короче, лучше не ведись так на всякую лапшу.
— Хм… Допустим. А что со мной дальше будет?
— А я знаю? — деланно удивился Макс. — Говорю только то, что есть. Ну, наверно будешь жить в своё удовольствие, раз уж на фильм деньги нашлись… Ладно, пожалуй, мне уже пора. Я сказал что должен, прошу со мной рассчитаться.
— Да-да, конечно, — Эндрю торопливо потянулся за бумажником и отсчитал десять сотен. — Вот.
— Благодарю, — Макс неспешно запрятал купюры в кармашек и вжикнул молнией. — Да, чуть не забыл, — запоздало хлопнул себя по лбу, — проклятый склероз! Теперь самое главное. Руку дай.
Эндрю заинтригованно протянул правую руку.
— Не, левую, — мотнул головой Макс.
— Пожалуйста.
Сделав вид, словно собрался гадать по ладони, Макс ухватился за тонкий мизинец и резко вывернул вбок. Сустав глухо хрустнул.
— Ай!