ерток в платье над корсетом и затянула шнуровку на высоком вороте. Эмилиан поднял руки и не своим, а подсмотренным, скорее всего, у Майи жестом поправил то, что получилось. Луна, наморщив лоб, потянулась туда же, но мгновенно получила по рукам. Эмилиан удивленно хмыкнул: это вышло само по себе. Издав смешок, Луна дернула краешком губ и за локоть потянула его к зеркалу. Едва взглянув на свое отражение в новом образе, Эмилиан сразу отвернулся, чувствуя, как загораются щеки. Неловкость от увиденного в первую секунду превысила все его ожидания. Неужели они с Луной делают все это всерьез? Такого он не вытворял даже в юности. Но, как говорится, все когда-нибудь бывает в первый раз. - Ну, как тебе? - полюбопытствовала Луна, и ее вопрос слился со словами Эмилиана: - Так каков наш план? - спросил он, чтобы избежать ставшей неуютной тишины. Оба замолчали и с усмешками переглянулись. Луна, выжидая, склонила голову набок. - Когда мы закончим с этим... что дальше? - продолжил Эмилиан. Отвечать на чужой вопрос ему не хотелось, ведь в голову лезло только одно: «Достаточно, я так больше не могу». Останавливали его лишь гордость да бледный образ Лиенны. Когда Эмилиан сказал Луне, что Лиенна увидит в нем кошмарный сон, то думал, в первую очередь, не о своем внешнем виде, а о порядках и обычаях, царящих в стенах монастырей, где изучают феномен проводников. Разумеется, с неприятными опытами, проводимыми на одаренных. Луна пожала плечами. - План? Да ничего особенного. Мы прокрадемся в тюремные камеры, заберем Лиенну и уйдем. Если придется драться - перебьем всех, кто нас обнаружит. И вернемся сюда, как только заметем все следы. Эмилиан кивнул и скрестил руки на груди - вернее, прямо под грудью, над верхней каймой корсета. В сторону зеркала он больше не смотрел. - Когда смена караула? Есть ли ночные молебны? - Смена была в восемь. Скорее всего, их три в сутки, как обычно. Значит, следующая будет в четыре часа. Ночные молебны в таких местах проводят прямо в кельях, чтобы не жечь зря свечи в главном зале. Еще вопросы? Нет? Тогда давай займемся твоим лицом. Луна достала из сумки деревянную коробочку и открыла ее. Внутри оказались тонкая кисточка и темный пузатый флакончик, заполненный на две трети. Луна подняла флакон на уровень глаз, поболтала им в воздухе и откупорила, а пробку бросила обратно в коробку. На ее указательном пальце остался тонкий алый полукруг краски. - Садись. Мне неудобно тянуться вверх, - распорядилась она и засучила рукава. Эмилиан сел на кровать Майи и поднял голову, ощущая, как ускользает от него восприятие реальности. Происходящее казалось все более и более странным. Вот тонкая кисточка запорхала в уголках глаз, щекоча кожу. Затем Луна сказала ему зажмуриться, и он подчинился. Холодная густая краска разогрелась, соприкоснувшись с его веками, и источала слабый растительный запах с призвуком меди. Сидя с закрытыми глазами, Эмилиан сперва слышал лишь дыхание Луны и свое собственное. Затем добавились шорох и стук: Луна порылась в сумке, достала что-то еще, а потом к его скулам, щекам и подбородку стали прикасаться ее грубоватые, горячие пальцы. В местах контакта кожу неприятно сушило и стягивало. Затем Луна встала сбоку, потянула за его волосы, дернула, распутывая шнурок, и кудри раскатились по плечам и спине. Луна взлохматила их на затылке, пригладила у щек... а затем снова стала пачкать его лицо чем-то прохладным, изредка возвращаясь к щекочущей кисточке. - Что ты делаешь со мной? - спросил Эмилиан вполголоса, стараясь не двигать лицом - и не представлять, как выглядит. - Не шевелись! - цыкнула Луна и сразу притихла - должно быть, дивясь своей смелости. - Терпение. Еще немного. Чтобы сойти за девушку, одного платья недостаточно... Она смолкла еще на минуту или две. Может, больше. По дыханию было не сосчитать. - Ладно. Я больше ничего не смогу сделать. Можешь посмотреть на результат, - наконец объявила Луна. Ее голос звучал виновато. Эмилиан открыл глаза и увидел на ее руках пятна, словно бы оставленные спелой калиной и каминным пеплом. Луна подвела его к зеркалу, и он с опаской, помня о недавнем опыте, заглянул в стеклянную гладь. - Это все, на что я способна, но и этого оказалось мало, - молвила Луна у него за спиной. Закрываясь, звонко щелкнула коробочка с краской. - Тебе придется надеть маску, чтобы спрятать все, что ниже глаз. Без обид? - Без обид, - ответил Эмилиан, силясь разобраться, что именно сделала с ним Луна. Калиново-красные ореолы вокруг глаз ярко выделили его льдисто-голубые радужки. Сероватые, будто пеплом сделанные мазки на фарфоровых щеках и скулах зрительно сузили лицо... но с челюстью так и не справились. А из-под тонкого ворота платья, над пряжкой плаща, по-прежнему предательски торчал острый кадык. - А еще тебе придется молчать. С твоим голосом я ничего не могу поделать. У нас в Амаранте есть пара техник для изменения тембра, но оставшегося времени ни на одну из них не хватит... Вот, я нашла маску у твоей сестрицы. Она достаточно плотная. Подойдет. Не бойся, краску ты не размажешь. Она не смывается даже в море. А когда мы со всем закончим, я сама ее сотру. Эмилиан зажмурился, натянул бархатную полумаску через голову на рот и шею и аккуратно расправил ее вверх, до середины переносицы. Высвободил волосы, взглянул в зеркало... и увидел за стеклом совсем другого человека. Такое, конечно, тоже могло случиться, но когда Эмилиан прикоснулся к лицу и потянул материю еще немного вверх, человек повторил за ним. И когда на лице стали видны только глаза, из-за веснушек и алой краски казавшиеся огромными, распущенные волосы легли на скулы, плечи и грудь, а темная полумаска надежно скрыла форму челюсти и кадык, Эмилиан признал, что действительно стал весьма похож на девушку. - Хорошо. Хорошо! Мне даже нравится, - таинственно понизив голос, проворковала Луна. - Теперь имя. Как мне тебя называть? - Лина. Почему он назвал именно это имя? Эмилиан сомкнул губы и нахмурился, глядя в пол. Это вырвалось неожиданно даже для него. Дело в том, что с этим именем у него были особые отношения, а именно - пламенная ненависть. Эмилиан терпеть не мог его с самого детства, когда упрямо никому не позволял себя стричь, а потому Майя, изнывая от скуки, стала звать его своей сестренкой - Линой - и дергать при этом за волосы. Большего выговорить в три года она не могла. Но это продолжилось и в пять лет, и в десять, и в пятнадцать, и одного звучания этого имени хватало, чтобы Эмилиан выходил из себя. Лина. Эмилиан стиснул зубы. Это продолжалось очень, очень долго, закаляя в нем терпение и упорство. Только в шестнадцать, когда в числе обычаев перехода к взрослой жизни Эмилиану остригли волосы почти до корней, Майя была вынуждена вспомнить, как в действительности зовут ее брата. Но о единственном надежном способе вывести его из себя она не забыла. А Луна ожидаемо удивилась созвучности выбранного имени с ее собственным. - Лина? - переспросила она. - Почему? - Неважно. Просто Лина, - уверенно повторил Эмилиан. Маленькая Майя как будто всегда знала, что это имя пригодится ему, как будто именно ради этого дня заставила брата запомнить каждый его звук. В нем - история их противостояния и формирования жесткого характера. А сегодня ему выпал шанс примириться с прошлым и отпустить застарелую злость. Эмилиан никогда не хотел быть Линой - но сейчас в зеркале напротив него отражается именно она. В этом он ни капли не сомневался. Иначе почему, глядя на себя-девушку-в-маске, он испытывает не столько неловкость, сколько неприязнь, злобу и азарт? Почему, если это не та самая Лина, которую так упорно искала в нем сестра? Луна, которая, конечно же, понятия не имела, что творится в голове у Эмилиана, кашлянула и размяла пальцы, сцепив их в замок и выгнув перед собою. - Ладно. Что с оружием, Лина? Эмилиан глянул в зеркало еще раз. Он выглядел бледнее, чем обычно, у носа и на лбу пролегли гневные складки. Чистое раздражение. Вот почему Луна не стала ни выяснять правду, ни спорить. Уверившись в правильности своего выбора, Эмилиан махнул ей рукой, и они отправились в оружейные. Шагая по коридору, а затем вниз по лестнице, он медленно, размеренно дышал, слушая ощущения у губ и носа, прикрытых плотной тканью, и в груди, стиснутой корсетом. - Обрати внимание на походку, - вдруг сказала Луна позади него. - Что? - Шагай мягче. Не торопись. Посмотри, как иду я, - и, отодвинув Эмилиана в сторону, Луна спустилась по лестнице, мягко ступая на носок и покачивая бедрами. Представив, что ему придется это повторить, Эмилиан помимо воли передернул плечами. Внизу лестницы Луна развернулась и подняла голову: - Я не тешу себя надеждами, что твой облик в случае чего не вызовет подозрений, так что мы должны оттянуть неизбежное на как можно больший срок. Учти это. А теперь - давай. Попробуй, как я. - Я постараюсь, - уронил Эмилиан, вовсе не собираясь копировать походку Луны во всех деталях. Он чуть приподнял руки, словно балансируя, и осторожно побрел вниз по лестнице. Шаги его, потеряв в длине, стали точнее, немного ловчее и тише, будто он двигался в бою. Да, похоже... И дышать в корсете почему-то стало проще. Каблуки сапог стали ощущаться особенно хорошо. Луна искривила уголок губ, но кивнула. Значит, получилось. - Продолжай в том же духе, - покровительственно изрекла она, когда они вновь поравнялись. Но по ее лицу было понятно: ей хочется сказать намного больше. В оружейном зале Эмилиан надел поверх платья по