вницы-проводника не получалось уснуть в дороге. Стоило ей расслабиться - и ощутимый удар телом о стенку экипажа тотчас выводил из дремоты. Снова стукнувшись плечом, Мелинда села прямо, открыла глаза и вздохнула: напротив нее, скрестив руки и упершись всем телом в угол кареты, самозабвенно сопел секретарь понтифика церковного округа Гела. Тряске было не под силу сдвинуть его могучее тело с места. Сам понтифик Гестус сидел с другой стороны и задумчиво глядел в окошко, перебирая пальцами морщины на длинном подбородке. А между ними двумя, сведя плечи от тесноты, сидела поджарая скуластая женщина в кожаном доспехе, прошитом и пронизанном медными полосами; на груди у нее, отполированное до зеркального блеска ежедневным уходом, сверкало лучистое солнце. Эту женщину звали Инга. Мелинда считала, что это звучное и грубое имя ей прекрасно подходит. Когда они посмотрели друг на друга, в огромных черных глазах Инги обнаружилось недовольство. Она покосилась сперва на сопящего секретаря, чье колено упиралось ей в бедро, затем на молчаливого понтифика, расставившего локти, но не сказала ни слова. Но Мелинда и так ее поняла - как сумела. Она приподняла брови и, похлопав по сиденью рядом с собой, кивнула в ту сторону. Ее наставник Ларус сидел рядом с ней, но занимал примерно столько же места, как и она. Тесно тут не станет. Инга ей кивнула, но осталась на своем месте и оперлась спиной на стенку дилижанса, скрещивая руки на груди. Ее голова оказалась в пятне розовато-желтого рассветного света. Ее лоб опоясывал стальной обруч, а от него вверх и вниз отходили защищающие макушку и виски медные пластины; их заостренные края засияли в солнечном свете и образовали вокруг головы Инги корону из солнечных бликов. Даже непосвященный, увидев ее в таком уборе и доспехе, сразу понял бы, что перед ним рыцарь Солнца - маг-солдат церковного воинства. Мелинда удивилась, когда Инга осталась на своем месте. Она была знакома с ней давно, но за немалый срок так и не поняла, как Инга к ней относится и что думает. Она говорила вслух редко и в основном по делу; у Мелинды создалось и со временем плотно укоренилось впечатление, что эта напряженная, как хищница, женщина ежечасно, ежеминутно чего-то ждет. Потому и молчит. Так что церковница пожала плечами: «ну, как хочешь». Инга в ответ усмехнулась и закрыла глаза. Дилижанс затормозил; снаружи донесся мужской окрик, затем - щелчок кнута, и экипаж, скрипя, медленно пополз в гору. Ларус выглянул в окно. - Мы уже близко, Мелинда! Поднимаемся на холм, - радостно сказал он. - Признаюсь, я тоже скучал по этим прекрасным видам... Соберись с мыслями, вспомни все, что мы с тобой обсуждали. Наш выход пройдет быстро, ты и разволноваться не успеешь. - Спасибо. Я вас не подведу. - Не подведешь. Я знаю точно. Мелинда вздохнула, чувствуя дрожь. Вот так быстро сменяют друг друга события в ее жизни: вчера они с графом Эмилианом полдня провели на улицах и в домах жителей его города, ища проводников из ее списка (и даже кое-что нашли), а сегодня она едет на собрание церковников со всего Веркинджеса в сердце мира - храм Рассвета. Собрания здесь проходили дважды: зимой и летом, немного позже главных церковных праздников. И на протяжении последних восьми лет Мелинда присутствовала на них как главное церковное исследование. Когда дилижанс поднялся на холм и выровнялся, Мелинда встрепенулась и прильнула к окошку, чтобы не пропустить уютные домики из разноцветного камня и тихие зеленые переулки. Деревня, стоящая на холме перед храмом, была домом для его служителей, и более красивого места Мелинда не встречала нигде. Не считая, разумеется, храма. Храм Рассвета не зря прозвали сердцем мира. Статуя, вокруг которой он был построен, была невообразимо стара; здесь сама Богиня, завершив сотворение, оставила частицу себя на земле, превратив в камень свою самую первую рассветную тень - невероятно стройную и высокую, в звездной короне и блио, струящемся до земли. Древние жрецы Богини возвели на этом месте каменный храм, чтобы сохранить ее в целости. Высокие башни храма завершались тонкими шпилями где-то в небесах; круглый витраж над входом копировал лик статуи с огнем в руках. Фасад, выложенный янтарем, сиял, как золотой. Дилижанс остановился. Кучер соскочил с козлов и распахнул дверь. Один за другим пассажиры вышли из экипажа на улицу, разминая затекшие ноги и щурясь на солнце. Мелинда отошла и встала в стороне, пристально и с трепетом в сердце взирая на витраж и на темно-красные распахнутые двери. Теплый воздух был недвижим; эхо службы с трудом, но добиралось сюда, к началу цветущей каштановой аллеи. Тут Мелинду сильно хлопнули по плечу, сжали и отпустили. Она опомнилась; поморгала, чтобы смахнуть проступившие слезы. - Чего стоишь? Пойдем. Еще насмотришься, давай. Служба почти закончилась. - Опоздали, - проскрипел Гестус, неодобрительно глядя на Мелинду, и ей показалось, что виноватой понтифик считает ее. Но Мелинде было не привыкать. Большая часть служителей округа Гела ее в лучшем случае терпела. - Мы отслужили свою утреннюю дома. Богиня нас простит, - парировал Ларус и зашагал по аллее. Промокнув уголки глаз, Мелинда поспешила следом за ним. Огромный молитвенный зал был почти пуст. На женской, сине-лунной половине десятка два пожилых женщин и старух внимали словам жреца. На мужской, солнечно-желтой, весь первый ряд скамей занимали широкие фигуры в синем. Это понтифики из дальних округов приезжали заранее и ночевали в деревне, а поутру отбывали здесь службу. Через одну их синие фигуры чередовались с медно-стальными - рыцарями Солнца: у каждого понтифика всегда был при себе один телохранитель из церковного воинства. А великий понтифик Веркинджеса Арлен распоряжался целой дюжиной. Но об этом Мелинда задумалась лишь мельком. Ее волновало иное. Статуя. Ей до сих пор не хотелось принимать это, но... но она верила своим глазам. А они видели: в сложенных чашей руках Богини было пусто и темно, и ее лицо, темное и заплаканное, сурово глядело вниз. Огонь Милосердия иссяк еще зимой, и игра света, которая наделяла это лицо добротой, исчезла вместе с ним. Тяжести нынешнего холодного взгляда Мелинда не выдержала и отвернулась. Слезы подкатили к горлу церковницы снова - но не от восхищения, а от горечи. Проглотив комок, Мелинда пошла следом за Ларусом дальше по знакомому пути. За ее спиной в молитвенном зале повисло, окаймленное звуком шагов, последнее слово жреца. У входа в совещательный зал их встретил местный церковный воин со списком в руках. Впрочем, Мелинда сомневалась, что он в него хотя бы раз посмотрел. Незачем. По крайней мере, при ней состав участников из года в год оставался одним и тем же. Ларус беспрепятственно вошел в зал, за ним - Гестус и его секретарь, Мелинде же пришлось отступить к стене, чтобы пропустить подоспевших понтификов, которые демонстративно ее не замечали. Синие робы одна за другой стали исчезать за дверью. Последним среди них шел Сёрен - тот самый. Мелинда знала, что понтифик королевского церковного прихода обязательно придет, но все равно напряглась, его увидев. Сердце в ее груди застучало чаще, кончики пальцев задрожали. Она вгляделась в его профиль и ощутила неприятное раздвоение - как будто посмотрела в разбитое зеркало, отражения в осколках которого не совпадают краями друг с другом. Сёрен выглядел обычно - таким же, каким она его помнила. Ничто в его внешности не указывало на приоткрывшиеся ей секреты. Но она-то теперь знает больше... - Вы Мелинда? Подождите вон там, на скамье, под аркой. Вас пригласят позже, - вдруг услышала она и вздрогнула от неожиданности. - А? - Отойдите, сестра, не стойте посреди коридора, - пояснил рыцарь. Очевидно, когда последний понтифик вошел в зал советов, он обратил внимание на нее, одинокую девушку в церковной одежде, а затем заглянул в свой список. Мелинде не хотелось знать, как именно она там записана. - Сейчас подойдет его высокопреосвященство. Мелинда покорно кивнула и отошла в нишу под указанной аркой, только теперь ощутив, как взмокла ее спина от пота. Позади нее снова зазвучал голос рыцаря, который стал объяснять приезжим коллегам, как попасть в храмовую казарму. Когда он смолк, позади нее ритмично забряцало, все удаляясь, несколько кольчуг. Мелинда, приземлившись на скамью, успела проводить рыцарей взглядом, прежде чем они вышли в дверь в дальнем конце перехода. Но наружу вышли не все: одна из фигур, наоборот, приближалась к ней. Присмотревшись, Мелинда узнала походку, осанку и, наконец, скуластое острое лицо Инги. - Что такое? - спросила церковница, когда Инга подошла близко и встала перед ней. Воительница улыбалась, но ее суровые широкие брови делали приветливую улыбку тревожной. - Ты хотела поговорить. Вот я здесь, - сообщила Инга. Голос у нее был низкий, хорошо поставленный и очень звучный. Наверняка им хорошо отдавать приказы. Пару секунд Мелинда пыталась вспомнить, когда она просила о разговоре, а потом ее осенило: Инга решила, что тогда, в дилижансе, Мелинда приглашала ее не просто пересесть, а поговорить! Вот почему она тогда кивнула и улыбнулась, но осталась на прежнем месте. А теперь понтифик Гестус, которого ей положено охранять, сел в зале советов, и у нее появилось свободное время. - А-а. Да, спасибо, что пришла. Сядь со мной, - кивнула Мелинда, решив не упускать такую возможность. Они очень редко виделись, а ведь Инга чем-то ее прив