— Нет. Нам не туда. Нужно идти по коридору. Там обычно комнаты для многочисленного персонала. Раздевалки, помещение для курения, столовая, ну и тому подобное.
Угол. Поворот. Вот он! Склад. Метров шесть в длину и метра четыре в ширину. Что и следовало доказать. Решётка была сварена из арматуры. Прямоугольник. С одной входящей дверью под ключ. Такую тюрьму и кабаны не пробьют. Я выдохнул. Где-то сверху пронзительно свистнули. Я резко вскинул АК и вслепую опустошил целый магазин, поливая свинцом стены. Разорванная пулями тварь, громко свища, грохнулась возле наших с Евой ног, барабаня по бетону своими лапками.
— Макс, он закрыт! Он закрыт! — Ева дёргала бешено решётку. — Макс…
— Отойди… — я навёл ствол на личинку замка. — Подсвети. Быстрей. Ну же…
Ева навела луч фонаря на замок.
— Макс, смотри, с обратной стороны торчит ключ! — она быстро просунула руку между прутьев, нащупала торчащий из замка ключ и совершила два оборота. Дверь скрипнула и медленно открылась, впуская нас в своё надёжное убежище. Первый раз в жизни я был за решёткой. Ну, не считая гауптвахты. И я этому несказанно был рад! Я сделал один оборот, и железное сердце замка приятно щёлкнуло. Всё… мы с Евой в безопасности. Чего-то я вымотался. Нервы ни к чёрту! Я присел на валявшиеся в углу картонные коробки. Ева шумно выдохнула и последовала за мной, присела рядом.
— Что дальше?
— А что дальше? Отдохнём. Выждем, когда оставшиеся две сколопендры вконец обнаглеют и подойдут ближе. Патронов у нас на них хватит. Ну и потом хладнокровно расстреляем. А свора диких псов, я не считаю, что нам будет с тобой большой помехой. Подстрелим парочку. Остальные разбегутся. Было бы их сотни две. Тогда да. Тогда проблема. Если псы сильно голодные, то мы их не удержим. Голод — штука опасная. Бесноватых котов я пока тоже не видел. Ты омаров любишь?
— Да как-то не очень… А что? — Ева по-девичьи наивно улыбнулась. — Я редко с родителями бываю. Больше с дедом. Приёмы. Банкеты. Умные люди. Это не моё. А зачем тебе?
— Да вон же смотри, сколько лапок у сколопендры! Чем тебе не омар. Я ведь их так ни разу и не попробовал...
— Макс, ты ненормальный!.. — Ева засмеялась и толкнула меня в плечо. — Псих!..
— Можно подумать, ты нормальная! — и я в отместку дружески толкнул Еву. Ева, хохоча, грохнулась с коробки в кучу мусора.
— А-а-а-а-а-а-а-а! — раздался пронзительный крик Евы. Ева подпрыгнула, как дикая кошка, кинулась к решётке, зацепилась за прутья и забралась под самый потолок нашей тюрьмы. Я вскочил, вскинул автомат, сделал шаг назад, направил АК на кучу и нажал на курок. Щелчок. Но выстрела не последовало. Косяк! Я его забыл перезарядить!
— Макс! Там человек! Человек! Он мёртвый! Он в углу. Он смотрит на меня.
Так мы нашли Костю. По крайне мере, мы так думали с Евой. Парень был совсем плох.
Он лежал в углу, заваленный мусором и картонными коробками. Я присел рядом и прощупал его пульс. Сонная артерия еле пульсировала. Он был в бессознательном состоянии.
— Надо его осмотреть. Помоги.
Ева спустилась с потолка и присела рядом со мной.
— Посвети в глаза.
Ева посветила.
— Да не мне... Ему!
Зрачки парня на электрический свет не реагировали. Дыхания совсем не было слышно.
— Он тяжёлый…
Я стал его осторожно осматривать. Открытых переломов я у него не выявил. А вот его ноги оказались сильно повреждены. Щиколотка правой ноги была вырвана зверем. Скорей всего, дикой сворой. Да и бедро сильно разорвано. Он как мог, видно, свои раны перевязал. Разорвав футболку на ленты, перетянул себе ногу. Но кровь сочилась. Я ещё раз посмотрел в лицо парня. Бледный, как мел. Тело было сильно истощённо. Он много потерял крови. В этих условия ему ничего не поможет. Нужно было срочно его эвакуировать. Но как?
— Сколько прошло времени с его исчезновения? — я посмотрел на Еву. Ева на минуту задумалась.
— Пять суток. Да пять.
— Это слишком долго. Понюхай его рану.
Ева непонимающе расширила глаза. У меня, как у любителя сигарет, было плохое обоняние. А вот у женщин обоняние говорят в пять раз лучше, чем у мужчин, потому мы для них всегда вонючие козлы.
— Чем пахнет?
Ева немного наклонила голову к ноге Кости.
— Запах гниения…
— Я так и знал. Это гангрена. Он слишком долго находился без медицинской помощи.
— Но мы его же не бросим? Макс…
— Нет, не бросим.
Я посмотрел на худощавого парня. Он и так был, видно, некрупным, а после пяти суток, как перешёл солнечную аномалию, совсем стал похож на высохшую ветвь.
— В рюкзаке аптечка. Подай. А я попробую его хоть немного напоить.
Я осторожно приподнял голову парня и поднёс фляжку. Парень рефлекторно сделал глоток. Но больше не стал. Рядом подсела Ева.