— Как тут пахнет!
Кучер со стряпухою ничего не ответили. Марья Николавна подошла к девочке, погладила ее по голове и спросила:
— Это Груша?
— Грушка-с, — кланяясь, подтвердила стряпуха.
— Гм. Маленькая, — вполголоса произнесла Марья Николавна, постояла еще несколько минут, взглянула на печку и заметила, что тараканов много.
— Довольно-с, — сказал кучер.
— Вы хоть бы выводили их.
— Выводили-с, — ответила стряпуха.
— Ведь это для себя же, — добавила Марья Николавна.
— Это справедливо, — подтвердил кучер. — Насчет чистоты ежели.
— Бог их знает. Уж и не знаю, что с ними делать, — говорила стряпуха, с сокрушением глядя на тараканов.
— Варом нет лучше, — заметил кучер, подходя к печке.
Сказав это, он сбросил одного таракана на пол и раздавил его ногою.
— До смерти не любит, как ежели его ошпаришь, — ту ж минуту помирает.
— Ну, да, — рассеянно сказала Марья Николавна. — А где столяр? — вдруг спросила она.
— Да никак они там, с Иван Степанычем, скрыпку, что ли-то, налаживают, — ответила стряпуха.
— Какую скрыпку? клетку строют для чижа, — сказал кучер.
— И то, мотри, клетку, а я скрыпку, — поправилась стряпуха.
— В сарае балуются, — добавил кучер.
Марья Николавна вышла на двор и послала кучера за столяром.
Пришел столяр, скинул с головы ремешок и поклонился.
— Послушай, — сказала ему Марья Николавна, — не можешь ли ты сделать стол?
— Что ж, это можно-с, — подумав, ответил столяр.
— Простой, понимаешь, совсем простой.
— Слушаю-с. А сколь велик будет стол?
— Да вот этак, я думаю.
Она показала зонтиком на земле.
Столяр поглядел и сказал:
— Ничего. Это можно-с.
— И еще две скамейки такие, длинные.
— И это все ничего, Бочка́, значит, в наград.
— Ну, я это не понимаю.
— Все дюйма полтора толщины доски потребуются, — говорил столяр, показывая два пальца.
После того Марья Николавна прошла во флигель, где жил Рязанов, и велела там очистить одну пустую комнату, всю заваленную разным хламом; а сама отправилась по дороге к селу. Солнце пекло; она шла скоро, слегка шмыгая платьем, и прищурясь смотрела вперед. Неподалеку от церкви попался ей старый, проживавший в селе мещанин. Он шел с мельницы, с удочками на плече, и нес на веревочке пескарей.
— Мое вам почтение, сударыня, — сказал он, низко кланяясь.
— Ах, здравствуйте!
— Гулять изволите?
— Да.
— Очень прекрасно-с.
— Вы, кажется, рыбу ловили?
— Что делать, сударыня, — большую охоту имею.
— Семейство ваше как?
— Благодарю моего создателя, — слава богу-с.
— Дети ваши что делают? Старший где?
— Учится-с.
— Где же?
— Комзино село изволите знать? ну вот-с, в мальчиках у купца в лавочке. Сам пожелал Федю моего у себя иметь, призывает. Приходим. — Какое, говорю, будет ваше положение? — А наше положение, говорит, будет вот какое: на первый раз, говорит, мы ему ничего не положим; а там посмотрим, ежели, говорит, будет стараться, тогда что положим. — Подумали, подумали мы с супругой: что ж, нече́м ему баловаться-вешаться, незамай же он учится. Так и отдали.
— Ну, а младший?
— Материн баловник. Махонький дома пока при матери-с. Тоже учится, родителей утешает.
— Кто же его учит?
— Сама-с.
— И охотно учится?
— Охотник смертный. И тепериче, доложу вам, не то чтобы бить, а даже то есть пальцем не трогаем.
— Как же вы делаете?
— Пряником-с. Пряником, и кончено дело-с. Возьмет это мать в руки пряник. «Ну-ка, говорит, Миша, прочитай богородицу!» И ту ж минуту садится, книжку берет, молитву читает. И так это чудесно мать приучила, занялся; верите ли, в одну неделю всю азбуку понял.
— Вот как. Прощайте!
— До приятного свидания-с.
Марья Николавна пошла дальше. На селе было совсем пусто; старухи, сидевшие у ворот, вставали и низко кланялись ей издали. Под одним амбаром лежала куча ребятишек, тут же прыгала привязанная за ногу галка. Марья Николавна заглянула под амбар и спросила:
— Что вы тут делаете?
Ребятишки притаились. Она нагнулась еще ниже, поглядела на них — они стали прятаться друг за друга.
— Приходите ко мне ужо, я вам гостинцев дам, — ласковым голосом сказала она им.
Молчат.
— Придете, что ли? Зачем вы галку-то мучите? — спросила она, не дождавшись ответа.
Из-под амбара кто-то дернул за веревку, галка закричала и, ковыляя на одной ноге, скрылась под амбаром.