Почувствовав, как внутри у нее все холодеет, Те-реска молниеносно приняла решение.
- Никуда я не выхожу,- твердо проговорила она.- Пойдем наверх, там можно поболтать спокойно.
Комната ее выглядела вполне пристойно, не стыдно было пригласить гостя. Познав на горьком опыте опасность генеральных уборок, Тереска категорически от них отказалась, по крайней-мере до тех пор, пока не установятся прочные контакты с предметом ее грез. Быстренько запихав в шкаф раскиданные по стульям мелкие детали гардероба, она бросила платок на стол. Богусь с любопытством огляделся вокруг и сел на тахту.
- Что ж, с жизненным пространством дела твои обстоят недурно,одобрительно заметил он.- Устраиваешь тут что-нибудь?
- В последнее время нет,- небрежно ответила она.- Времени не хватает, дел навалилось по горло.
Богусь внимательно осмотрел полку, стол и шкаф, словно что-то выискивал.
- А музыка у тебя есть? Поставь что-нибудь, а?
- Музыка? - не сразу сообразила Тереска.- Нет, здесь ничего нет. Радио у нас внизу.
- Как же так? У тебя нет магнитофона? И даже проигрывателя?
Звучавшее в его голосе изумление отдавало недовольством, если не презрением. Тереска почувствовала себя глубоко обиженной. У нее не было ни магнитофона, ни проигрывателя, у нее даже транзистора не было, а главное, до сих пор ей и в голову не приходило, что все это у нее должно быть. Чета Кемпиньских не баловала своих детей роскошью, и с этим приходилось мириться. И только сейчас Тереска почувствовала себя убогой и обделенной, недостойной Богуся, привыкшего к совсем иному уровню жизни.
- Пожалуй, надо что-нибудь прикупить,- обронила она небрежным тоном, долженствующим показать, что отсутствие в комнате предметов первой необходимости допущено по ее недосмотру и с финансами вовсе не связано.
- Я уже понял, что сюда надо являться готовым ко всяким сюрпризам, но чтобы музыки не было... Ясно, к тебе надо ходить со своим транзистором,- с издевкой произнес Богусь, вынимая сигареты.- Закуришь?
Тереска чуть не подскочила.
- Разве ты куришь?
- Курю. А ты нет?
Гордость взяла верх над чувствами.
- Конечно нет, хотя это модно,- ответила Тереска, не скрывая презрения.Но за модой я не гонюсь, мне вообще стадные увлечения не по душе. А ты... ты же не курил в лагере?
Богусь пожал плечами.
- В лагере кончалось мое детство,- снисходительно пояснил он.- В детстве я не заводил вредных привычек, чтобы не нарываться на неприятности. Сама знаешь, как это в школе делается. Я не охотник прятаться по сортирам. Ну а теперь поводы для самоограничений исчезли.
Тереска кивнула. Чувства вернулись на свое место. Богусь снова стал независимым, храбрым, взрослым и еще более неотразимым. Все его слова и поступки казались ей достойными восхищения.
- Конечно, взрослым многое разрешается,- признала она.
Богусь глядел на нее недоверчиво.
- Слушай, а ты правда никуда не торопишься? Мне кажется, я тебе помешал.
- Почему это?
- Потому что ты сидишь как на иголках. Да и твое облачение домашним платьем не назовешь, хотя в качестве пеньюара это даже оригинально.
Затопившие ее волны блаженства стали спадать, уступая место прозе жизни, довольно-таки жестокой. Пришлось вспомнить о своем жалком наряде. Переодеться, что ли? Снять жакет, сменить проклятую юбку и грубые башмаки, показаться ему наконец в женственном виде... Нет, слишком поздно. Образ Шпульки, обреченной на тоскливое ожидание у насыпи, возник перед ней немым укором. В темноте Шпульку с места не сдвинешь, а ведь это их последняя поездка.
Тереска заколебалась.
- По правде говоря...- отважилась она наконец. Богусь тут же вскочил на ноги.
- Что ж ты мне сразу не сказала?
Расстроенная Тереска неохотно последовала его примеру. Немного наберется на свете дел, которые нельзя отменить даже ради Богуся... Такое из-за этих саженцев невезение! Надо бы ему все как следует объяснить, а то чего доброго обидится, подумает, что его визиты сюда нежелательны. Однако в глубине души Тереска смутно сознавала, что общественным поручением и садом для несчастных детишек Богуся не проймешь, как бы еще на смех не поднял ее неотложное дело. Впрочем, в этом деле есть и другие, весьма существенные моменты.
- Признаться,- заговорила она в порыве вдохновенья,- мне действительно надо обделать одно дельце, пока не стемнело.
- Родители запрещают поздно возвращаться?
- Не родители, а милиция.
Богусь, уже дошедший до дверей, изумленно обернулся.
- Вот это да! А что ты натворила?
- Влипла в дурацкую историю,- ответила Тереска, радуясь возможности сообщить, что и в ее сереньких буднях есть место интригующим авантюрам.- Я уже тебе говорила про свои идиотские проблемы. Нас со Шпулькой пытаются убрать какие-то типы. Помнишь Шпульку? Так вот, типы подозрительные, замышляют преступление, а опознать их можем только мы. Вчера вечером они за нами следили...
Заинтригованный Богусь смотрел на нее пристально, но недоверчиво.
- А вы случайно манией преследования не страдаете?
- Если и страдаем, то не в одиночку. К нам подключилось все местное отделение милиции. В темных местах нам появляться запретили. Я, конечно, не очень-то этих типов боюсь, но Шпулька перепугана страшно, и можно ее понять. Она меня сейчас ждет, мы с ней должны съездить за город.
- Интересно,- сказал Богусь, спускаясь по лестнице.- Разумеется, я тебя задерживать не стану. А какое они замышляют преступление?
- Понятия не имею. Мы знаем, что они кого-то хотят убить, а вот кого, неизвестно. Милиция занялась этим делом, мы не встреваем.
- Правильно, от таких дел лучше держаться подальше. Значит, по вечерам тебя из дома не выпускают?
- Ну что ты! Конечно, выпускают. По городу мне разрешено гулять, нельзя только заходить в места, где темно и пустынно. В кино, например, ходить можно... Я так давно в кино не была!
В горле у Терески словно картофелина застряла, жесткая и сырая. Что если он не понял намека?.. Распрощается и исчезнет, а потом снова явится в самый неподходящий момент... Нет, больше ей такого не вынести...