Наташка открыла глаза. «Спасибо, — всхлипнуло и ее горло, — спасибо. И не думай возражать, отнекиваться. Спасибо, что не испугалась, не оттолкнула, что поддалась на провокацию, наконец». Мой голос так и не выполз наружу: разубедить, разговорить. Наташа наклонилась, слегка пожала губами мои губы, просверлили жальцем небо. А тело мое молчало, принимая эту ласку, как запоздалый поклон. Снисходительно и жалко.
В двери заскрипел клопик ключа, потом заерзали петли. Прихожая до отказа наполнилась голосами: твой и два незнакомых… Наталья собрала сумку, подправила помадой бортик бордового рта. Мы вышли из комнаты.
— Дашка, познакомься! Володя, Катя — новые лица в нашей конторке… Это Даша, младшенькая… но способная… Наташ, ну и как гранит науки? Зубы целы?.. Пойдемте сразу на кухню, ближе к чаю и пище… Проголодалась — ужас!..
Они все схлынули, оставив в прихожей вялый штиль. Наташка обулась, поднялась, не глядя в глаза мне, сказала: «До вторника!» и спешно заколотила каблуками по подъезду. Я постояла, упав плечом на косяк, медленно заперла дверь.
Из кухни вышла ты со взбудораженным разговорами ртом: «Ну что, Дон Жуан, можно тебя поздравить? — И дальше, не слушая моей лжи. — где-то у нас оставался коньяк…? С кофе бы хорошо…»
35
Тридцать пять лет мне исполнится через месяц. Придут поздравлять мама и подруги из школы. Не ученицы, конечно, нет. Учительницы. Я и сама преподаю там английский. В обычной, самой что ни на есть средней школе Питера. Заманчивое начало, да? Можно себе представить, что случится на трех следующих страницах. Стопки тетрадей, лингафонные кабинеты и трижды в неделю частные уроки одной замужней программистке. И если вы сейчас быстренько пробежитесь глазами по оглавлению, найдете что-нибудь поярче — не обижусь.
На самом деле, я ненавижу дневники, а в тот раз без этого было не обойтись. В тот раз, то есть после пикника, после 5 сентября. У меня десятый класс. Выпускной. Спортивный — на 15 парней-хоккеистов только три девочки-волейболистки. И я ими классно-руковожу. Всего в параллели шесть выпускных классов. Но мой — 10«В» из всех остальных особо симпатизирует 10«А», лингвистическому. Там такое соотношение полов — 23 активно зреющие девочки на шесть парней-компьютерщиков. Посему абсолютно неудивительно, что, следуя закону притяжения тел, мои спортсмены в самом начале сентября забили копытом, возопив, что «безбожно в такую чудную погоду торчать по домам», что им, «ну и 10„А“ тоже», совершенно необходимо «сходить в поход с костром, гитарой и ночевкой». Верхи посомневались, но дали «добро».
И вот, 5 сентября 50 человек от 16 до 40 с пудовыми рюкзаками на плечах причалили к большой, солнечной, уже начинающей желтеть, поляне, расставили палатки, схватили гитары, парочками пошли по грибы. В общем — отдыхали. Замужняя программистка проводила выходные с семьей; плечи мои ныли от трех килограммов крупы, двух банок тушенки, пары вязаных носков, маленькой палатки-двушки, дорожной аптечки и кучи мелочей. я дьявольски устала уже на втором километре нашего броска, а потому, оставив «питомцев» на двух физруков, одну мамашу и Наталью Станиславовну, озлобившуюся математичку, уползла в свою палатку и мгновенно почила. Успела только подумать как здорово, что палатки с собой взяли многие, а значит, мне не грозит ничье соседство. На этой-то мысли я утонула в примитивном черно-белом сне про страшную ушастую кошку, которая медленно превращалась в меня.
Проснулась, резко и испуганно, потому, что моя щека горела от чьего-то прикосновения. Где-то у сердца, уткнувшись в меня (а больше в моей крохотной палатке и не во что было уткнуться) носом, забросив мне на живот длинные бамбуковые ноги, спало совершенно щенячье девичье существо. Я видела ее раньше, но никогда так близко. Она обычно сидела на последней парте, и мне, как правило, не хотелось ее спрашивать. «Стаценко, вы готовы?» — тягуче, с неохотой говорила я ей, а она так же с неохотой кивала в ответ, и этого было достаточно. По крайней мере для того, чтобы вывести ей оценку за четверть. Даже случайно встречаясь на улице, я старалась пройти очень быстро и не заметить ее. Она вся казалась такой черной, смурной, вороной, и я, если честно, не знала, как мне вести себя с ней. О чем говорить?