— Возможно… Однако хочу добавить, что я заметил в ней эту черту уже давно. Йонка обладала талантом вызывать симпатию у людей, ей удавалось это очень легко, за исключением одного меня. Убежден, что с годами она развила эти способности.
— Кто сообщил вам о похоронах?
— Ее муж.
— Что вы думаете о нем?
— Я не знаю его, но не верю, что он был случайным явлением в ее жизни. У Йонки все было продумано и запрограммировано, даже ее смерть, как бы парадоксально это ни звучало.
— Это уж слишком!
— За короткое время я столько натерпелся от нее, что мне хватит на всю жизнь. Жаль, что вы не знали ее! — тяжело вздохнул Драголов.
Нестор пытался понять архитектора, оценивая ту сложную ситуацию, в какой оказался этот человек в результате своего брака, и был готов даже поверить ему до некоторой степени.
— Теперь, когда вы знаете, что случилось с ней, вы не хотели бы высказать какое-нибудь предположение?
— Нет, это ваша работа!
— Вы правы! — произнес Нестор и встал.
Возвращаться в управление было уже поздно, и Нестор отправился к сыну в школу. Подойдя к зданию, он прислонился к ограде и стал ждать конца школьных занятий. Его мысли все время вертелись вокруг рассказа Драголова. Наконец входные двери распахнулись, и дети, размахивая сумками, начали выскакивать во двор.
Борис, крупный для своих десяти лет мальчик, при виде отца смутился. Не так уж часто его встречали из школы. Сдерживая радость, он быстро подбежал к отцу.
— Здравствуй, Несси! — произнес сын, ударяя протянутую отцовскую руку своей ладонью.
— Здорово, Моби Дик!
Они двинулись домой. Борис широкими шагами старался поспевать за отцом. Мальчику очень нравилось идти рядом с ним. Нестор с сожалением подумал, что редко ему удается доставлять сыну такое удовольствие. Летом он специально провел с ним отпуск в Родопах, взяв с собой палатку и самые необходимые вещи. Отцу хотелось закалить ребенка и развить у него практические навыки. Борис хорошо справился с трудностями походной жизни. Однако Нестору не очень понравилась излишняя чувствительность Бориса. Всякое попадавшееся в пути мертвое существо сильно расстраивало его, и отцу приходилось подолгу успокаивать сына. Как-то в школе Бориса побили дети. Он объяснил отцу, что не мог дать им сдачи, поскольку ребятня была меньше его и он, мол, просто не имел права обижать их. Нестор часто задумывался над тем, каким должен быть его сын — твердым, напористым, даже нахальным, или добрым и чистым с вытекающими отсюда последствиями. «А не занять ли его настоящим мужским спортом? — иногда спрашивал он себя и тут же отвечал: — Но ведь Борису не свойственно распускать слюни… Конечно, ребенку не хватает материнской ласки, которая уравновешивала бы его эмоциональность». И эти размышления причиняли страдания отцу.
— Несси, сегодня я чуть не получил двойку.
— За что?
— Мне не понравился заданный нам рассказ. На мой взгляд, он глупый.
— Ты должен доказать это!
— А я и пытался сделать это. Но учительница сказала: «Не думай, что ты самый умный. В следующий раз снова спрошу тебя».
Нестора подмывало посоветовать сыну не ходить в этот день в школу, но он промолчал.
Очень хорошо, что у сына есть собственное мнение, подумал он, и надо научить, чтобы он отстаивал его.
— Покажешь мне рассказ дома и постараешься доказать, что он действительно глупый!
— Да ты что, сам не можешь прочесть его?
— Постараюсь.
— Ладно, а ты признаешься, если он глупый?
— Разумеется, — согласился Нестор, но в душе сомневался, что ему удастся переубедить сына.
На другой день Нестор проснулся с предчувствием, что что-то произошло. Вдобавок по дороге в управление у него сильно разболелась голова. Пришлось в первой же попавшейся аптеке запастись анальгином. В одном из переулков он попытался прыжком подняться на тротуар, и сустав на правой ноге так громко щелкнул, что от боли показалось, будто ступня отделилась от ноги. Нестор застыл на месте, дожидаясь, пока утихнет боль. Проходившая мимо женщина сочувственно посмотрела на искаженное лицо следователя, и тот машинально поздоровался с ней. Но она сделала удивленный вид, словно говоря: «Ну и чудак!» — и свернула в сторону. Ноябрьское холодное солнце еще поблескивало на крышах домов, а над Витошей уже чернели тучи. Нестор сразу понял причину головной боли — менялось атмосферное давление. Сунув в рот две таблетки анальгина, он поспешил на работу.