Покинув управление, Платнаров отправился на квартиру сына, но, не застав там никого, пошел навестить свою бывшую супругу Виолетту. У нее он пробыл минут пять и, очевидно обозлившись на что-то, ушел.
— В данный момент, — сообщал по телефону Денев, — Платнаров сидит за стаканом виски в «Кристалле» и о чем-то думает.
Нестор не ожидал, что отец Михаила сразу решит увидеться со своей супругой, и поспешил направиться к ней.
Платнарова, а теперь Димитрова, эту фамилию Нестор прочел на дверной табличке, встретила его с расстроенным видом. Это была обыкновенная, внешне ничем не выделявшаяся женщина. Работала экономистом на железнодорожной станции, и, вероятно, кроме развода, в ее жизни никогда ничего особенного не происходило.
— О чем вы говорили со своим бывшим супругом перед моим приходом? — спросил следователь.
— Ни о чем… Он искал Михаила, — с удивлением посмотрела на него Димитрова.
— А вы знаете, где ваш сын?
— Не знаю, куда-то отлучился после обеда.
— И он тоже ни о чем не говорил вам?
— А что он должен был сказать?.. Хотя постойте, он спросил, нет ли у меня хорошего знакомого адвоката, чтобы помочь попавшему в затруднительное положение приятелю… — Тут женщина умолкла, подавляя охватившее ее волнение. — Потом он заплакал и поцеловал меня. Это было неожиданно: последний раз он целовал меня, когда был маленьким ребенком.
— Почему вы оставили его одного, без присмотра?
— Я не хотела этого! — категорично возразила Димитрова. — Так пожелал Неделчо. Он всеми силами стремился разлучить меня с сыном!
— Вы же мать, и закон на вашей стороне.
— Все так, суд оставил ребенка мне. Но Платнаров не давал покоя, продолжал таскать по судам, пока я не сдалась. Кроме того, не забывайте, он настраивал против меня и сына…
— Я что-то не понимаю… Если мать хочет, чтобы ее ребенок воспитывался в нормальных условиях, никакие силы не заставят ее разлучиться с ним.
— Не говорите так! — почти закричала женщина, глубоко задетая словами Нестора. — Действительно, какая мать захочет оставить свое дитя!
— Часто ли он ночует у вас?
— Да, — испуганно посмотрела она на следователя.
— Не могли ли вы вспомнить несколько дней за последний месяц?
— Точные даты не могу назвать, так как не ставила перед собой цель запоминать их. Это может сделать мой бывший муж.
— Ну а все же?
— К сожалению, боюсь ошибиться!
— Тогда попытайтесь помочь своему сыну. Что касается лично меня, я в такой помощи не нуждаюсь.
— Но как я могу помочь ему?
— Укажите точно дни, часы, когда он бывал у вас.
— Не могу…
— В своих показаниях Михаил заявил, что вы можете подтвердить интересующие нас дни.
— Показания? Что он натворил?
— Угонял машины, грабил торговые павильоны, разбивал…
— Боже мой! — простонала женщина и тяжело опустилась на стул.
Опасаясь, что Димитрова может потерять сознание, Нестор поспешил показать ей фотографию Пейчевой.
— Вы знаете эту женщину? В одну из ночей, когда ваш сын, по его словам, ночевал здесь, эта женщина была убита. Ее сумка и паспорт обнаружены в его квартире. Как вы можете объяснить это?
Димитрова взглянула на фотографию и, внезапно разразившись истеричным смехом, запричитала: «Опять она, опять!..»
— Вы знакомы с ней?
— Как же мне не знать ее! Ведь она разбила мою жизнь! Это же любовница моего мужа, или, точнее, была ею, когда мы разводились…
Нестора почему-то стал одолевать неуместный смех, и, чтобы сдержаться, он уставился на снимок.
— Сын знал о причине вашего развода?
— Думаю, что да, хотя и не говорил об этом.
— Склонен ли он к эмоциональным поступкам?
— Нет, по крайней мере со мной он был сдержан, мягок и даже, если хотите, боязлив. В последнее время я замечала, что с ним что-то происходит. Он стал чаще приходить ко мне, держался как-то неуверенно, такое впечатление, что все время намеревался о чем-то спросить, но не осмеливался. Часами разглядывал семейный альбом, просил рассказать историю почти каждого снимка, интересовался, почему у него нет брата или сестры. Однажды пришел со скрипкой и долго играл. Я похвалила его, а он потом весь вечер спрашивал, говорю ли я правду…
— Вы бывали у него в квартире?