— Нелли…
— О, так лучше! Ну повтори!
— Нелли, ты не поняла меня! Я не интересуюсь вашей фирмой, а занимаюсь жалобой, поступившей от вашего Гильдебрандта…
— Об этом слыхала от него, но не верю! Кроме того… Кстати, не меня ли подозреваешь?
— Нет, нет!
— А что тогда?
— Подожди немного! Давай условимся: я буду спрашивать, а ты…
— А я буду отвечать. Итак, Гильдебрандт…
— Ну, прибыл в понедельник, — удачно перебил ее Нестор. — Снял номер в отеле «Ню Отани» и не выходил из него до утра следующего дня, пока не явился к вам в контору на улице Петрова, тридцать шесть, расположенную в арендованной квартире жилищного кооператива. Фирма должна была заниматься продажей преимущественно медицинских препаратов, но сегодня туризм более доходен, и фирма предпочла его. В течение целого дня, по его утверждениям, он не расставался с «дипломатом», в котором находилось сто тридцать четыре тысячи западногерманских марок. Вечером ты, Антон Топалов и он пошли в ресторан «Простор» на Витоше. Прежде чем уйти, он положил «дипломат» в сейф, чтобы взять его на другой день и отбыть в Турцию. Эти деньги предназначались туда.
— Наличными? — удивилась Нелли Фетваджиева.
— Так он заявил, но, пожалуйста, не говори, что ты или кто-либо другой знал о них.
— Все-таки там хранится кое-что, не так ли?
— Согласен! Значит, он закрыл их в сейфе, который тебе, по крайней мере внешне, хорошо знаком и который, ты уже знаешь, пуст.
— Естественно! И как называют этих людей — взломщиками или медвежатниками?
Нестор не обратил внимания на ее иронию и продолжал:
— По его словам, вы после ресторана походили по горе, в чем я сомневаюсь, но Топалов подтверждает это. Остаешься ты. Это мой первый вопрос к тебе.
— Очень хорошо ты сделал, что не пригласил меня в свой кабинет. Наверняка захотел бы, чтобы я заявила: «Провела ночь с…» — И она внимательно посмотрела на следователя. — Что я должна сказать?
— Правду.
— Несси, — она осмелилась обратиться к нему ласкательным именем, — думаю, что я страшно удивлю тебя, если расскажу о существовании девочек, которые очень любознательны и страдают, что их не приняли в гимназию с языковым уклоном из-за отсутствия связей. Наш человек Гильдебрандт интересовался ими и делал для них добровольные пожертвования. Я так волнуюсь в этой роли, что сказала больше чем надо… Да и Антон покрывает эти расходы.
— Помнишь эту ученицу?
— Смутно. Мне кажется, они были уже знакомы. Очень красивая девушка. Однако у меня было чувство, что они не вступят в близкие отношения. Она была какой-то другой, не похожей на женщин легкого поведения. Мы оставили их перед отелем. С этого момента и дальше у меня нет алиби. Пошла домой, но никто не может подтвердить этого. Просто не знала, что взломают сейф, иначе нашла бы солидного свидетеля.
— В этом я не сомневаюсь. Ты хорошо знаешь Гильдебрандта?
— Ошибаешься! — снисходительно покачала головой Нелли. — Я всегда сама выбираю себе мужчин и никогда не допускала обратного!.. Вы же не подходите мне. — И она снова погладила его руку.
— После Гильдебрандта и той кошечки такси покинула ты, а потом Антон, не так ли?
— Наверняка так! Думаешь, Антон вообще не поехал домой?
Нестор задумался.
— Между прочим, я не довольствуюсь только кофейной гущей, которую здесь, вероятно, считают кофе.
Они пошли в ресторан «Будапешт», и Нелли, пока ела, не проронила ни слова. Только когда покончила с обедом, позволила себе повторить до минуты весь день Гильдебрандта, но Нестор ничего полезного не почерпнул для себя из ее рассказа. Не стало ясно, почему потребовалось оставлять «дипломат» в сейфе и почему его ни разу не открывали в течение дня. И откуда те, кто проник в сейф, знали о деньгах, а если не знали, то с какой целью совершалась эта кража? По словам Нелли, сейф имел почти декоративное предназначение. Она даже не помнила, когда его закрывали, а Нестору никак не нравились ее догадки, хранились ли в нем документы или нет. Но это была уже проблема для других людей. Для него же имела значение сама кража из несгораемого сейфа весом пятьдесят три килограмма, размером пятьсот на пятьсот и шестьсот миллиметров, зеленого цвета, с замком типа «вайзе». Его можно было опустошить только с девятнадцати до восьми часов следующего дня, перед тем, как Гильдебрандт и Топалов открыли двери конторы и обнаружили пропажу. Нелли, как всегда, пришла в девять часов и застала их возбужденными, в ожидании команды Нестора. Следы повреждений на замке с внешней стороны не были обнаружены. Жители дома не видели и не слышали ничего подозрительного. Нелли и Топалов до двух часов тридцати минут ночи находились с Гильдебрандтом, а после у них уже не было алиби. Нестор предположил, что ограбление могло произойти до этого часа. Он был почти уверен, что на этой оживленной улице один или два человека, даже если бы они и несли сейф, не вызвали бы ни у кого подозрений.