Топалов был мужчина среднего роста, с коротко подстриженными каштановыми волосами, с квадратным лицом и толстыми, как у негра, губами. В январе ему исполнился тридцать один год, и это была единственная отличительная особенность его биографии. В ней отмечался следующий послужной список: гимназия, служба в армии, экономический институт, бухгалтер на предприятии по производству стиральных препаратов и три года работы в фирме «Джет». Его родители были родом из Павликени, где они и сейчас проживали.
Нестор вызвал Топалова в управление к восьми часам утра, предварительно наметив план серьезного разговора с ним, но тот уже при входе в кабинет неожиданно спутал все карты.
— Очень прошу извинить меня! — сказал он. — Нельзя ли отложить нашу беседу на несколько часов, поскольку Гильдебрандт должен отбыть в Турцию сейчас, а нам надо еще успеть сделать кое-что перед его отъездом? Прошу это и от его имени! Ограбление очень расстроило нас.
Нестор поколебался, взглянул на часы и, скрывая раздражение, спросил:
— А это так необходимо?
— Да, звонили по телефону и просили срочно приехать. Через три дня он снова будет здесь.
— Для нас это слишком большой срок! — Он подчеркнул «для нас», чтобы у собеседника не создалось впечатления, что им будет заниматься только один человек.
— Я понимаю, но для них бизнес важнее…
— Как это важнее? — не стерпел Нестор. — Если он желает, чтобы мы нашли его деньги, он должен оставаться здесь. Почему скрыли, что вы оставили его с…
— Вам сказала об этом Нелли? — И от удивления он, разинув рот, сел на стул. — Думал, что такие вещи не интересуют вас…
— Какие вещи?
— Интимная жизнь.
— Я всегда считал ее исключительно интересной.
— Не разбираюсь в вашей работе. Может быть, интересует только лично вас… — И Топалов попытался улыбнуться.
— Какое нужно особое разбирательство, раз вы с Нелли Фетваджиевой все время находились с ним и являетесь единственными, кто имеет ключи от конторы? Так что вам придется побыть здесь некоторое время!
— Значит, вы не отпустите меня? Так? — И он несколько испуганно поднялся из-за стола. — Тогда прошу вас, позвоните Гильдебрандту по телефону, что…
— Нет, подумает, что мы задержали вас, и сразу потребует деньги, а я еще не знаю, где они. Через сколько времени можно ожидать вас?
— Ну, к одиннадцати можно?
— Хорошо, до свидания!
Топалов поспешил к двери, но, прежде чем уйти, повернулся, словно намереваясь сказать что-то.
Нестор попытался улыбкой ободрить его и уже мысленно приготовился услышать, как Топалов дрожащим голосом и обливаясь слезами закричит: «Я украл!» — а потом станет молить о прощении. Браво, успех! Музыка — туш! Звенят тарелки. Женский хор славит победителя, а Нестор великодушно сообщает о смягчающих вину обстоятельствах…
Однако в тот день Нестору так и не пришлось снова встретиться с Антоном Топаловым. В последний раз его видели, когда он стоял перед отелем с Гильдебрандтом, а потом он куда-то исчез. Нелли клялась, что в контору Топалов не заходил, не появлялся он и у себя дома. Через три дня Гильдебрандт вернулся, и следователь подумывал, не объявить ли розыск Топалова.
Паулю Гильдебрандту не верилось, что его коллега исчез сразу после их встречи. Он на сносном болгарском языке заявил, что у них тогда состоялся чисто деловой разговор и они расстались. Однако, судя по выражению его глаз, он с трудом сдерживался, чтобы не спросить: «А не вор ли Топалов?»
Гильдебрандт отказался дать отчет о времени, проведенном с девушкой в отеле, под предлогом того, что его постель не может быть объектом внимания следователя. Это было сказано с фырканьем и возмущением, что вызвало у Нестора подозрения.
— Может, вы все-таки доверитесь нам? Мы согласны, что ваша интимная жизнь не является предметом нашего внимания, но в данном случае пропала солидная сумма денег.
— Если возникнет необходимость, я докажу свое алиби! — с обидой ответил Гильдебрандт. — Тогда все и расскажу, но сейчас никак не могу… Не знаю, как вам объяснить это. Разве с вами такое не случалось?
— Нет! У меня не было столько денег под рукой! А между прочим, вы всегда путешествуете с такой суммой наличными?