Подавив в себе армейский рефлекс отпрыгнуть в сторону и залечь, Глебов поймал гранату и дрожащим голосом спросил:
– К-какого вы творите?
– Учебная? – высовываясь из-за дивана, осторожно поинтересовался Шутов.
– Настоящая, – заверил их Вертолет. – Кореш, археолог, откопал несколько штук, только взрываться не хотят. Наверно, тротил отсырел.
– Ну и зачем нам этот экспонат? – Глебов аккуратно положил гранату на стол. – Нужно оружие. Настоящее.
– Гоните бабки.
– Может, вашего товарища устроит бартер? – нерешительно спросил Шутов. – У нас тут есть несколько интересных вещиц.
Засунув руки в карманы треников, Вертолет кивнул:
– Показывайте.
Сгоняв до машины, Шутов вернулся с пакетом и высыпал на стол десяток упаковок с вынесенными из магазина надувными куклами.
– Эт чо еще такое? – нахмурился Вертолет, однако его глаза подозрительно заблестели.
– Резиновые бабы. – Шутов запустил руку в карман, поколебавшись, вынул пакетик с белым порошком и кинул его на одну из упаковок. – И десять грамм кокаина.
Хрюкнув, Вертолет простонал:
– Мать моя женщина. Вы чо, вконец озабоченные? Почему вместо бабла вы тащите только всякие секс-игрушки?
Густо покраснев, Глебов промямлил:
– Мы ж не специально. Мы бы и рады спереть деньги, только не получается.
– Ладно, черт с вами, – махнул рукой Вертолет. Снова принявшись копаться в ящичках, он отыскал набор отмычек и, выходя из гаража, велел: – Сидите здесь, сейчас вернусь.
Ждать пришлось недолго, и через десять минут Вертолет вошел в гараж с ружейным чехлом и коробочкой.
Положив чехол на стол, он расстегнул его и достал странной формы ружье – по виду, пневматику.
– Это еще что такое?! – возмутился Глебов. – Нам нужно настоящее оружие, а не игрушка! Хотите, чтобы нас убили?!
– Я просто мечтаю об этом, – откликнулся Вертолет.
Раскрыв коробочку, он молча достал из нее шприц с оперением на поршне, зарядил его в ствол, прицелился в диван и нажал на спусковой крючок. С пшикающим звуком шприц вонзился в спинку дивана.
– Ветеринар-в, – сообщил Вертолет. – Пользуют для отлова бродячих собак. В шприцах снотворное, какой-то там дитилин. Доза такая, что хватит завалить даже медведя. Начинает работать почти сразу, но полностью вырубит минуты через две-три.
– А прикольная штука, – зачарованно глядя на ружье, произнес Шутов.
– Теперь она ваша. – Вертолет кинул ружье Глебову. – Это всяко лучше, чем настоящая пушка. Завалите еще кого по глупости, потом сидеть. Если вообще сможете выстрелить из настоящей-то, убивцы, блин... А теперь валите отсюда. И чтоб я вас больше никогда не видел. Вообще никогда. Понятно?!
Глава 32
Давыдов явно что-то скрывал. Это стало ясно Синявкину после телефонного звонка похитителей и так легко забитой стрелки. Но вот о чем умалчивал Давыдов и в каких именно отношениях он состоял с троицей отморозков – было неясно. Вряд ли в дружеских – об этом красноречиво свидетельствовали два трупа в квартире Константина и его опухшая рожа, – однако он точно был знаком с похитителями. Хотя всячески отрицал знакомство с ними и открещивался от него как мог.
Впрочем, Синявким прекрасно знал, что верить Давыдову – себе дороже, уж слишком скользким типчиком тот был. И именно странности в поведении бывшего напарника и недомолвки удержали Аркадия от безрассудного шага. Сколь бы сильно Давыдов не вымаливал отдать ему его ружье, Синявкин присвоил его себе и был готов расстаться с ним лишь в случае серьезной опасности, если вдруг понадобится использовать талант стрелка Константина.
Не собирался он и строить догадки о том, кем именно была троица. Гадать и предполагать было не в его натуре. Его стиль был намного проще, и теперь вместо того, чтобы сразу порешить трех придурков, он собирался сначала завалить парочку из них, силой выбить из оставшегося всю информацию, наконец узнать, с какой это радости он сам оказался впутан в разборки между ними и Давыдовым, и лишь затем прикончить третьего.
В связи с этим ближе к семи утра он, Давыдов и девчонка, так чем-то ценная для троицы, прибыли к заброшенному охотничьему домику, стоявшему посреди леса на берегу озера.
Разведя костер, Давыдов отправился копать могилы, а Синявкин же решил поговорить с девчонкой, которая уже догадалась, что ее спасители не имеют никакого отношения к представителям закона. Скорее, напротив.
Испуганно сжавшись на заднем сиденье Лэнд Крузера Синявкина, Амирова дернула прикованной к спинке сиденья рукой и жалостливо спросила:
– Вы нас всех убьете?
– Да будет тебе, милочка, – как можно более нежным тоном сказал Синявкин, сидя за рулем и баюкая на коленях полуавтоматический дробовик Бенелли М4. – Клянусь, с тобой ничего не случится. Как только все закончится, я сам отвезу тебя домой. Ты, главное, не болтай о том, что здесь увидишь, а то мой товарищ... он не такой добрый, как я. – Он потянулся к печке. – Тебе не холодно? Может, сделать потеплее?
– Не холодно, – пискнула дрожащая от страха Амирова.
– Ну смотри. Ты только скажи, и я все сделаю. Не бойся просить, я ж не зверюга какой. Я не как те трое. Я не похищаю и не мучаю ни в чем не повинных людей, которых я даже не знаю.
– Они не могли сделать никому больно, – запротестовала Амирова. – Они совсем безобидные. Идиоты, это да, но они точно не убийцы.
Синявкин кивнул на орудующего неподалеку лопатой Давыдова.
– Ты ему это скажи. Твои друзья взяли и замочили в его квартире двух человек. А потом раздели их. И это вот что такое? – Оттянув ворот, перегнувшись назад, Синявкин показал девушке ожоги от электричества. – Они долбили меня током. Чуть не проломили череп. Пытались свести с ума. А помнишь, что они сотворили с моим домом? Разнесли все, что только можно. Как ты можешь за них заступаться, когда они даже тебя к трубе привязали? Уж сколько я все натворил, но женщин я никогда не обижал.
Прервав мужчину, на торпеде зазвенел сотовый. Звонил водитель.
– Да, Саша, – бросил в трубку Синявкин.
– Шеф! – донесся до слуха Амировой взволнованный голос водителя. – Шеф, простите, я упустил их.
– Как так получилось? – строго спросил Аркадий.
– Я пытался взять их, но они уделали меня. Сам не понимаю, как так получилось. Я только-только завалил самого здорового, как бац – и всё, лежу отдыхаю. До сих пор башка раскалывается. Хорошо меня приложили. Видно, что профессионалы.
– Слышь, Рэмбо, я же тебе приказал не высовываться!
– Простите, шеф...
– Ладно, как сам?
– Да в больнице я, только прочухался. Черепно-мозговая и дырка в башке. – От следующих слов водителя глаза Амировой едва не вылезли из орбит. – Еще эти отморозки оторвали и куда-то выкинули мою руку. Простите, шеф, что подвел вас.
– Не заморачивайся, они уже нашли меня, – заметив в боков зеркале мерцание фар стремительно приближающегося автомобиля и рев мотора, сказал Синявкин. – Отдыхай и поправляйся.
Бросив телефон на торпеду, он обернулся к Амировой, которая трясла головой и, не веря самой себе, повторяла:
– Это не они. Не может быть, что они способны на такое. Это какая-то ошибка.
– Спокойно, милочка. Ща я во всем... – Грохот и звук бьющегося стекла заставил его умолкнуть на полу-слове. Глянув на источник и причину шума, Синявкин, вернув челюсть на месте, только и смог, что сказать: – Какого?..
Действовать было решено жестко и быстро. А лучше, как уточнил Шутов, молниеносно. Ибо в сложившейся ситуации их единственным союзником была внезапность. Когда на кону жизни, нельзя затевать разговоры, взывать к голосу разума банкира и пытаться объяснить ему, что его истинный враг ближе, чем он думает. Лучше сразу обезвредить бандитов, спасти Амирову, а уже потом можно и поговорить.