— Да ты уже и сама знаешь, детонька.
Сауле вздрогнула, как от удара, вскинула голову, однако нити из рук не выпустила. Уставилась Эгле прямо в глаза — отражение собственных.
— Как ты могла?
— Как мог твой отец осквернить нашу кровь?
Сауле сморгнула набежавшие слезы.
— Значит, я — дурной крови?
— Ох нет, детонька, — голос Эгле был ласков, словно она, как когда-то давно, утешала Сауле, которую побили девчонки. — Ты — наша, от начала и до конца. Мое выстраданное, вырванное у мира дитя. Твою судьбу я пряла, распуская собственное сердце.
Сауле молчала, лишь сильнее сжимала зубы, не отрывая взгляда от Эгле.
Сердце молодой ведьмы так легко наполнить тьмой.
Прабабка зашлась то в кашле, то ли в смехе.
— Сможешь ли, детонька? Спрядешь ли смерть старухе?
Это легко — подцепить истончившуюся до прозрачности нить чужой жизни, подчинить её себе. Старость, какой бы мудрой ни была, не совладает с юностью, что пылает гневом и жаждой мести. Даже не нужно прясть, достаточно дернуть, чтобы оборвать нить.
Сауле бессильно уронила руки, выпустив нить из пальцев.
— Нет. Хватит. Ты пряла меня, как клубок своей лучшей шерсти. Что ты хотела сделать из меня? Орудие? Но я — не ты. Хватит ненависти. Не нужно мне ни твоих знаний, ни твоих советов. Ни-че-го.
И вышла, стремительно и не оглядываясь. А Эгле не стала её останавливать, только покачала головой и прошептала:
— Слишком большое у тебя сердце, детонька. И слишком много в нем солнца.
Сауле замерла на миг, сорвала с шеи янтарь с застывшем внутри стражем, швырнула на пол да ушла прочь. Не оглянулась.
Эгле рухнула на пол и сухо разрыдалась — своих слёз у неё давно не было.
...Бабка Эгле умерла в середине лета. Спокойно отошла во сне, и невестка потом рассказывала, что у старухи на губах застыла легкая улыбка. Сауле, которая на новый учебный год уехала куда-то за границу, не вернулась на похороны прабабки, чем вызвала новый виток сплетен и пересудов.
Впрочем, это было уже неважно. Старая Эгле умерла, улыбаясь, потому что знала: на умирающем дереве наконец-то созрел юный, налитый силой плод. Оторвавшись от ветки, он укатится далеко, неся в себе дремлющие семена. И уже на чужой земле прорастет новое, могучее дерево.
Никому не под силу остановить вечный бег Колеса.
Конец