Неужели у него ничего внутри не екает?
– Здесь довольно уютно. Хотя и ужасно тесно. Ты превзошла мои ожидания. Я думал, не протянешь и недели, вернешься, поджав хвост. А ты сбежала, запутала следы, даже квартиру сняла. Не думала о карьере в спецслужбах? Что там у тебя? Маникюр? Боже, Полина, и вот этим ты решила испортить себе жизнь? Пилить ногти? Бросить университет, забить на диплом, на все, чего ты добилась, ради чего вообще вышла за меня – и сидеть в засранном салоне над чужими пятками?
– Не помню, чтобы в ЗАГСе меня предупреждали, что я обязана перед тобой отчитываться.
– Кажется, таков был уговор. А ты его нарушила, Полина.
– Ну так подай в суд. Как ты меня нашел?
– Пусть это останется моим маленьким секретом, – улыбается Кирилл. – На случай, если ты захочешь повторить опыт.
Секрета не выйдет. Он знает, что в посылке, а значит, выследил меня через почту. Как?! Господи, как этому мужчине удаются такие вещи? Да сколько в стране Полин Вороновых?! Сколько из них заказывают в интернет-магазинах всякую ерунду?! Почему именно я?!
Не надо было соглашаться на брак с ним. Я испугалась, повелась на обещания красивой жизни, и вот она, ее цена.
– И что дальше? – спрашиваю я. – Затолкаешь меня в багажник, увезешь в больницу, прикажешь связать и сделать аборт? Я же все равно окажусь в итоге здесь. Почему ты просто не оставишь меня в покое? Из-за денег? Я могу написать расписку, в течение года ты все получишь обратно…
Кирилл поднимается, и я невольно отшатываюсь.
– Поехали.
– Я с тобой никуда не…
– А я не спрашиваю тебя, что ты хочешь и планируешь. Я тебя информирую: мы уезжаем. Договор с хозяйкой я уже расторг. Все, дома поговорим, давай без представлений. Иначе я просто потащу тебя за шкирку, и ты опозоришься на весь интернет.
И тут, как в плохом кино, меня накрывает приступом токсикоза.
Прежде, чем Воронов успевает хоть что-то сказать, я бросаюсь в ванную. Это несколько минут условной свободы. Последних минут. Дальше – клетка. Я почему-то не сомневаюсь, что так просто муж меня не отпустит, и аборт станет лишь первым этапом в новой жизни рядом с ним. Кирилл не прощает предательства, а то, что я сделала, в его картине мира ничем иным не является.
– Ты в порядке? – интересуется муж, когда я умываюсь.
– Нет, черт возьми, я беременна и у меня токсикоз! – рычу я в ответ.
– У тебя две минуты. Я не шучу, Полина, я выломаю дверь.
Я удивленно смотрю на отражение в зеркале. Воронов думает, я что-то с собой сделаю? Или что… сбегу через вентиляционную шахту, как в американском кино?
Скорее всего, он так зол, что просто бесится от одного моего вида. И я понимаю, что совсем не знала мужа. Что такое год? Крошечный отрезок времени, пролетевший, словно его и не было. Лекции, семинары, зачеты. Совместные ужины с вежливыми беседами. Редкие прогулки и вылазки в выходные. Отпуска, в которых я наслаждаюсь отдыхом, а он работает, издалека поглядывая на меня, как на неведомого зверька. Одна-единственная ночь, которую он даже не помнит.
Я закрываю глаза. Ненавижу ту часть себя, которая рада его видеть. Которая скучала.
Выхожу из ванной под настороженным взглядом Кирилла. Не могу смотреть ему в глаза, боюсь сорваться, потому что мне очень страшно. Я не знаю, как выпутаться. Не знаю, как вернуть равновесие в только-только начавшую складываться жизнь.
Я хочу спросить. За что? Почему? Что будет дальше? Что мне сделать, чтобы он больше не мучил?
Но слова застревают в горле. Словно в трансе я спускаюсь следом за Вороновым, под неусыпным контролем охранника, вниз, к машине и забиваюсь в угол на заднем сидении молясь, чтобы муж сел впереди.
Увы. Кирилл садится рядом. Щелкают замки на дверях – клетка захлопнулась.
Машина мягко трогается с места. Куда мы? Наверное, в аэропорт. Воронов летает частными рейсами, так что через пару часов мы будем дома. Или в больнице, что вероятнее. Времени остается совсем немного, еще пара недель – и никакая клиника не возьмется за аборт.
– Что я сделала не так? – вырывается у меня.
– Что? – Кирилл отрывается от смартфона.
– Как сильно надо ненавидеть, чтобы вот так, через всю страну, гнать, чтобы уничтожить любой намек на близость? В какой момент я стала настолько тебе противна? Или все дело в отце, в вашем прошлом?
– Я не ненавижу тебя, – после долгой паузы отвечает Кирилл.