– Какие работы? – спросил Виктор.
– Художественные. Я дизайнер. Я накреативила кучу новых форм презервативов, и по моим эскизам даже опытные образцы успели сделать.
– Ого, – сказал Виктор. – Презервативы новых форм!
– Да, новых. Чего вы ржете? – сказала Ксения.
– Мы не ржем, – сказал Виктор, с трудом подавляя смех. – Просто не очень понятно, какие могут быть новые формы у презервативов. Члены у мужчин во все времена были одинаковые. Ну, у нормальных, я имею в виду, мужчин, не мутантов каких-нибудь.
– Основная часть презерватива, естественно, одна и та же, – ответила Ксения. – Но тот, знаете, чулочек на конце, который для спермы предназначен, вот его можно делать разной формы. Например, в виде петушиной головы. Хотя и основную часть тоже можно по-разному сделать. Плюс по-разному можно роспись на резину нанести.
– Роспись? – сказал Данила. – Под Гжель? Или под Жостово?
– Под Жостово – это для жосткого секса, – сказал Виктор и гоготнул.
– Виктор, у меня такое ощущение, что это не Данила, а ты работаешь на скотобазе, – сказала Ксения. – Ты, кстати, где работаешь?
– Да так, то в одной фирме, то в другой, – ответил Виктор.
– А кем? – спросила Ксения.
– Сейчас верхолазом, кондиционеры на стенах зданий устанавливаю. Так ты не договорила, какая там у тебя роспись на презервативах. Под Гжель?
– Гжель и всякий там Палех – это уже вчерашний день, – ответила она. – У меня, например, была серия в стиле хай-тек. Даниле как программисту понравилось бы. В общем, это, конечно, надо видеть, так трудно объяснить. Все равно, что про картины в Третьяковке читать, вместо того чтобы посмотреть.
– Я бы с удовольствием посмотрел на подлинники твоих работ, – сказал Данила.
– Теперь уже не посмотришь, – Ксения вновь помрачнела. – Теперь меня выкинули, а мое творчество себе зацапали.
Данила, все еще сидя вполоборота, не оставлял попыток вытащить скобу из рукава.
– Мелочь, а неприятно! Правда? – ехидно спросила Ксения, заметив со своего места его старания.
– Да, неприятно, – сказал он, прекратив возню с рукавом. – И это на самом деле мелочь. Мелкое воровство. Мелочевка.
– Мелочевка. Хорошо, – согласилась Ксения. – Ну тогда давай ты покажешь пример масштаба.
– Я уже говорил, что у меня на работе из ценного – только сперма. Комп, на котором я там работаю, не такой уж крутой, и его тупо красть, сразу на меня и подумают. Еще быки там породистые. Но быка тоже как упрешь? Грузовик, что ли, подгонять? Таким образом, остается сперма. И я могу украсть ее когда угодно, – сказал Данила. – Я знаю, как открыть заднюю дверь в производственном корпусе, и я знаю, где лежит запасной ключ от хранилища, а сторож в корпусе по ночам всегда спит, он часов в десять заваливается спать, потому что ему в пять утра вставать, чтобы утренний корм быкам задать. Ночью его пушкой не разбудишь, считай, что его и нет. Но дело не в этом. Просто кому и что я докажу, если украду что-нибудь с работы? Что от этого изменится?
– Откуда я знаю? – ответила Ксения. – Может, всё в твоей жизни изменится. А, может, и нет. Но в любом случае, приятную мелочь-то себе позволить можно?
– Э-э, алле, хватит вам, – сказал Виктор. – Может, вы отложите свою семейную сцену? Сейчас мы приедем к нам домой, выпьем и спокойно поговорим.
– Если Данила не пообещает, что украдет бычью сперму, мы к вам не поедем, – отрезала в запале Ксения.
– У Данилы в принципе и своя сперма может найтись, – сказал Виктор. – Зачем ему бычья?
– Как это… изысканно, Фигаксель. Какой тонкий заезд к девушкам, – сказала Ксения. – Но вообще, дело, конечно, ваше. Витя, тормози, мы с Олей выходим.
– Да пожалуйста! Мне этот дурацкий разговор как-то уже надоел, – Виктор резко затормозил, так что Ольгу, которая уже успела задремать, да и всех остальных, ощутимо тряхнуло вперед.
– Что, уже приехали? – сказала спросонок Ольга.
– Это нам сейчас Данила, наверно, сообщит, – сказала Ксения. – Ну, решай.
– Ладно, тогда – прямо сейчас, – ответил он, выделив последние два слова. – Витек, поехали ко мне на арбайтн, в Быково.
При этом в голове у Данилы мелькнуло, что с Ксенией ему на удивление легко далось решение, над которым раньше он скорее всего размышлял бы долго – так долго, что и решение уже принимать было бы незачем. И еще Данила ощутил радость, почти физическую радость от того, что он так легко может проявлять не свойственное ему безрассудство. Да, ему определенно нравится произносить эту фразу – «Прямо сейчас».