Да и кому, вообще, может быть дело, отчего я вскарабкалась сюда, вместо того, чтобы отправиться в общежитие?
— Эй, плохо тебе? — опровергая мою убежденность в человеческом безразличии, тот, кто явно куда-то спешил секундой ранее, кладет свою руку на мою коленку. Мужскую руку, мальчишеской я бы вряд ли смогла ее назвать…
— Слышишь меня? — никак не уймется незнакомец, и мне все же приходится поднять голову, предварительно дернув ногой, чтобы избавиться от чужих пальцев.
— Копчик? — удивляет еще больше своим вопросом и, положив свою папку на свободное от меня и цветочных горшков место, делает шаг в сторону, чтобы я могла его разглядеть.
— При чем тут копчик? — глотая слезы, тру нос рукавом, не в силах совладать с дыханием, заранее прикидывая, как смогу побыстрее избавиться от этого добряка.
— Не узнаешь, что ли? Деканат, дверь…
— Игорь? — еле выговорив его имя, вновь опускаю лицо в ладони и жалобно всхлипываю.
— Игорь, — не смотрю на него, но знаю, что он улыбается. — Опять кто-то с ног сшиб?
— Нет, — теперь я перехожу на писк, как делает любой ребенок, наконец, добившийся внимания взрослого, чтобы с кем-то поделиться своими невзгодами. — Информатик…
— Отругал?
— Выгнал!
— И ты из-за этого тут завываешь? — теперь посмеивается открыто, наверняка удивляясь, как в этот солидный вуз взяли ребенка вроде меня.
— Зачет ведь! А он даже слушать не стал…
— И чего? Потом пересдашь, — уж не знаю почему, но Громов явно вознамерился меня успокоить. Может, от природы слишком добр, а может забавляется, глядя на такую неразумную первачку.
Где-то за моей спиной, там на холодной вечерней улице, отгороженной от меня стеклопакетом, кто-то о чем-то громко спорит, под аккомпанемент проносящихся мимо легковушек, и парень молча следит за устроенным парочкой переполохом, давая мне вдоволь выплакаться по так и не полученной заветной записи в зачетке. Когда же, спустя минут пять, я все же перестаю шмыгать носом, он словно отмирает, переводя свои карие глаза на мою зареванную физиономию.
— Пошли давай, Копчик, я тебя до дома подброшу. А то еще под автобус с горя кинешься…
— Не смешно! — слабо протестую, позволяя ему помочь мне спрыгнуть с насиженного места. Тело мое заметно потряхивает — то ли от величайшего горя, то ли от близости продувающей рамы.
— Кто знает, что у тебя на уме, — он подбирает папку и сброшенный мной на пол рюкзак и уверенно направляется вглубь коридора.
Никогда не смогу ответить, для чего иду следом и с чего, вообще, соглашаюсь принять его великодушный жест, но одно оправдание нахожу без труда — я медалистка, победительница городских олимпиад, надежда школы и обладательница стобального результата по двум обязательным экзаменам. И имея за спиной внушительный запас знаний, я только что завалила глупейший зачет…
— Куртку бери, — устало командует мой новый знакомый, уже получив от гардеробщицы свое серое пальто. Солидный такой, в черных не то джинсах, не то брюках, с кожаной папкой под мышкой…
Сейчас я впервые готова согласиться с Петровой — мой дешевенький пуховик болотного цвета на фоне лощеного пятикурсника смотрится убого. Но выбора нет, поэтому я и стараюсь не смотреть на Игоря, пока обматываю вокруг шеи связанный мамой шарф. Уж за него я не переживаю — крупная воздушная вязка выполнена мастерски, хоть и теряет свой шарм в комплекте с моим дутым безобразием.
— Что ж неуклюжая-то такая? — подхватив меня под локоток, когда я чуть не падаю, Громов ведет меня к парковке, и, к великому счастью, не замечает моего изумления, сразу занимая место на водительском кресле своей поблескивающей в свете фонарей иномарки. Явно дорогой и надежной.
— Где живешь хоть?
— В общежитии. Улица…