Думать было просто некогда.
Единственной целью было голубоватое свечение, пульсирующее в темноте недостижимого дна, становясь все слабее с каждым миганием. Дасту казалось, что он через воду ощущает дрожание этой души, молящей спасти и вытащить из омута, будучи уверенной, что ее обладатель не сможет перенести это. Она сдалась… Решила, что всё кончено… И все темнее светит этот маяк, постепенно угасая, подобно остаточному свету фонарика, что испускает последнее мерцание погасшей лампочки, которая уже никогда не загорится вновь.
Даст подплывает вплотную, касаясь безвольного тела и тут же телепортируя их на берег. Маленькое хрупкое туловище не выглядело живым, кожа излишне бледная, мертвенно ледяная, практически голубеющая от ужасного холода безжалостной свирепой Радны, все в ссадинах, а на виске виднелась значительная рана. Даст припал к ее груди. Ни дыхания, ни сердцебиения, а света души больше не видно. Это была его Брай…
Она… мертва?
— Нет… Нет! — Даст глухо взрыкнул в бессильной злобе, и нажав на подбородок силой вдохнул в нее воздух два раза, пальцами сжимая нос, начав после делать непрямой массаж сердца, давя чуть скрещенными ладонями на грудину, отчаянно не желая верить, что слишком поздно. Что он не сдержал данного ей обещания. Что потерял ее навсегда, хотя мог попытаться найти. И он действительно пытался это сделать, но не сумел… Раз, два, три, четыре…
— Не смей умирать, нет! Не смей! Брай, давай же дыши, черт бы тебя побрал! — Даст почти рычит, яростно вперив взгляд в девушку, стиснув зубы в безумной гримасе, продолжая мысленно считать до тридцати. Снова, чуть запрокидывает ее голову, зажимает нос и дважды вдыхает, наполняя измученные, наполненные ледяной водой лёгкие согретым собой воздухом.
И все повторяется снова. Опять и опять, цикл за циклом, минута за минутой, но Брай не дышит, не шевелится… Не откликается…
Даст готов был сойти с ума прямо сейчас…
— Да, давай же, Брай… Пожалуйста… —
В последней надежде, снова нажимая на грудину в ритмичных движениях, он пускает свой магический шлейф внутрь девушки, пытаясь найти душу, чье свечение уже не разглядеть. И находит, тут же обволакивая собой, начиная греть, тормошить, делиться магией, толкать и сжимать, пытаясь воззвать к еще не ушедшей сущности Брай. Последний шанс… Он снова вдыхает на силу, и Брай под ним кратко дергается, начиная надсадно кашлять, отплевываясь от воды, с трудом повернувшись на бок, цепляясь за траву негнущимися от холода пальцами…
Тяжело дышит, пытается открыть глаза, но сил совсем не осталось: девушка проиграла течению Радны в жестокой битве. Даст пытается заглянуть ей в глаза, мягко повернув голову и ловя ее разномастный затуманенный взгляд. Она немного фокусируется на нем и одними губами шепчет:
— Даст…
Снова теряет сознание, но уже дышит… Живая… Такая холодная, побитая, но живая… Монстр смотрит не веряще – у него трясутся руки от ужаса… Он только что был на волосок от того, чтобы потерять ее навсегда. Но эта битва ещё не окончена, и монстр лихорадочно огляделся в поисках своих вещей. Его рюкзак лежал неподалеку, и мужчина поспешил к нему, торопливо вытаскивая оттуда свой второй комплект одежды и тонкое шерстяное одеяло. Он оттащил Брай на солнце и раздел, почти срывая ее испорченную одежду и отбрасывая ее в сторону. Даст отметил, что она похудела за это время ещё сильнее, а на ребрах повсюду темнеют огромные ушибы и ссадины. Он переодел ее в сухую одежду и, уложив на траве, закутал в тонкое, но сухое одеяло, которое использовал ночами вместо спального мешка. Удостоверившись ещё раз, что пульс Брай в норме и дыхание не остановилось, он опять быстро метнулся в сторону, с помощью магии притягивая всевозможный сухостой, где только мог его видеть здесь, чтобы быстро соорудить приличный костер. Его не волновала ни собственная насквозь мокрая одежда, ни что-либо ещё, только цель – как можно скорее отогреть Брай и привести ее в чувство.
Как только пламя разгорелось рядом с ее бессознательным телом, монстр воткнул две крупные рогатины по бокам очага, установив перекладину и подвешивая над огнем маленький походный котелок с водой из реки. Теперь оставалось только ждать и верить… Он покопался в рюкзаке, находя там только футболку и шорты, пахнущие дымом, но за неимением альтернатив переоделся в это, разложив мокрую одежду около костра. Все остальное может подождать… Монстр перевел взгляд мерцающих ярче любых звёзд глаз на Брай, чья грудь слабо поднималась и опускалась…
Конец POV автора.
Первое, что я ощутила, это жуткая боль в груди и желание выкашлять свои лёгкие без остатка… Так больно и всё ещё так мало воздуха. Все тело болит от холода, который буквально сводит все мышцы, изрядно побитые об камни. А может это из-за ударов все так мучительно тянет? В ушах стоит гул… Душа снова болит, сильно сдавленная, и я цепляюсь за одежду на груди пальцами, слабо застонав. Чувствую на себе что-то мягкое и теплое… И со спины что-то греет… А ещё на шее чья-то рука, пальцами вжимается в яремную вену… Все такое расплывчатое, включая мысли, что я вообще не сразу вспоминаю кто я, где я и как сюда попала. Голос зовёт по имени: хотя бы его я помню… Снова кашляю, и меня прижимают к себе крепче, уверенно разворачивая на сто восемьдесят градусов, заставляя смотреть в упор…
Эти глаза…
Нет… Не может такого быть… Я думала, что мне показалось. Что всё это предсмертная агония моего мозга, я ведь… утонула в Радне… Опустилась в ее леденящую пучину кошмара без малейшего шанса когда-нибудь снова увидеть солнечный свет, что слепит сейчас лицо, перемежаясь с красными и синими искрами в глазах любимого монстра.
— Птенчик, слышишь меня? Давай, приходи в себя… Ну же, милая, — он слегка встряхивает меня, слабо хлопнув по щеке, что несомненно помогает сосредоточиться и сфокусировать плывущий взгляд на монстре, что лежал около меня, но тут же привстал, нависая сверху. Во взгляде колыхалась злость, досада, отчаяние и страх… Моя душа снова болезненно сжалась, усугубляя и без того постоянное свое мучение.
— Даст? Как… Ты действительно жив… Мне… Это не кажется? — испуганно рассматриваю такие знакомые черты лица, которые уже и не мечтала увидеть вновь.
— Как ты умудрилась, Брай? Тебе жизнь вообще не дорога? — Даст злился, алое пламя в глазах сгустилось, а из двухцветного зрачка повалил фиолетовый дым. Я села рядом, чувствуя головокружение, но упрямо отвечая на взгляд глаза в глаза, почти вплотную…
— Мы переходили по камням. Я подскользнулась…
— Ты думала, я умер и сдалась! Я это чувствовал, когда откачивал тебя на этом самом месте. Как ты могла! Я же говорил тебе так никогда не думать! А если бы меня не оказалось здесь? — Даст почти рычал, яростно жестикулируя, но все ещё делая привычные долгие паузы между предложениями.
Мне стало обидно. Хотя я понимала, что ему пришлось пережить, как ему самому было страшно, как он наверняка пытался искать, и что он мог чувствовать, когда вытащил меня на берег практически мертвую. Как сам потерял надежду… Но всё равно душе было больно от его слов.