Тут до меня дошло, что сопение спереди может быть только от мычала. Пытался подняться, упал на грязное дно телеги. Рядом такие же связанные равнодушные изгои, шантрапа всякая, взятая наверняка с поличным в столице. Мои руки в колоде, на нюхли надели намордник, чтоб не сбежал. Увидят в таком наморднике в селе или городе, все, пиши-пропало, поймают. Или убьют на месте, жалеть не станут. Вокруг телеги охранники, шли молча, настороженно смотрели на нас. Главнюка нигде не было видно.
Рана на ноге налилась старой кровью, черная сукровица стекает рядом со мной в темную лужицу. Франтоватый столичный вор в остатках роскошного фартука, явно порванного в драке с охраной, брезгливо отодвигается. Понимаю! Вонь от раны уже привлекла бы падальщиков, если б не охрана кругом, уже чиркали бы своими перепончатыми крыльями надо мной в ожидании.
День тянется медленно, как ядовитая дрема от брикета драконьей травы. Сам не пробовал, и не собираюсь. Своя голова дороже, мне рассказывали. Дядя удивительно много знал об этой жизни.
Я частенько отключаюсь. Попить бы, да флягу тут же отобрали, видимо, а связанными руками не достал бы и так. Хотя и доставать неоткуда – фартук разорван, все карманы пусты. Хоть бы накинули на арки шкуры, пусть и без картинок. Солнце жарит невыносимо, но охране все равно. Им надо видеть преступников, отвечают головой и пайкой за каждого.
Знаю я, куда нас везут, тут к Предкам не обращайся, все предельно ясно. На нашем Острове есть страшное место ссылки.
Шахта – это слово испугает любого вора, даже самого безбашенного. Там в черной глубине, куда не достанет ни один лучик жаркого солнца, преступники проводят последние тропы жизни, добывая голубой металл. Раз или два видел его, кажется у Наставников. Чрезвычайно редкая штука, очень богатые могут себе позволить кусочек, и то, отдают целые дома или караваны за него. Интересно, а сколько отдал Инни за тот амулетик?
Пока размышлял, расслабленно мотая головой на ухабах, рядом с телегой каким-то непонятным образом появился сам Главнюк. Он устроил проверку своих бойцов, и в принципе, остался доволен. Хороший командир, охранники его явно любят и уважают. Он их тоже, как владелец породистых бегунов треплет нюхлями их костистые морды и дает лишний кусочек в награду. Главнюк сделал вид, что его еще сильно волнуют крепления арок телег. Затем якобы собрался уйти дальше по делам каравана, но в последний момент его будто озарило.
– Кстати, парни. А дайте мне этого, – он кивнул в мою сторону.
Меня бесцеремонно вытащили на дорогу, я несколько мгновений пытался устоять на здоровой ноге, и сохранить темп движения телеги, чтоб не задерживать караван. Кое-как мне это удалось, я почти быстро захромал рядом с Главнюком, но бессознательно морщился от боли в ноге.
– Итак, – сказал тихо охранник, чтоб слышно было только мне, остальные специально держались чуть подальше. – Что скажешь, паренек, про этот ну очень необычный ножик?
Главнюк коснулся фартука, показал кусочек ножен моего кинжала. Я молчал пару мгновений, надо было бы придумать что-то совсем уж в стиле завязанных в книги сказок, но голова была пуста, как небо над головой. Главнюк стал наливаться гневом.
– Значит так, путничек, – его тон уже не был так вкрадчив, в нем угадывалась та же твердость, что была в Проводнике-на-Тропу, – у меня и не такие говорили. Есть пара приемчиков, могу показать.
Вот в этом точно не было сомнений, но мое дурное состояние, вызванное раной и обезвоживанием, сыграло со мной дурную шутку. Голова кружилась на жаре, будто получил удар дубиной. Мысли тянулись густой массой, не мог подобрать слов. Даже черный язык распух во рту, не мог вымолвить и слова.
Только хотел выдать этому Главнюку про дядю Арги, его смерть у Инни, как раздалось громкое яростное мычание у соседней телеги. Это дурил и мотал громадной головой мычала, его явно раздражал старый безумец Гини в белом фартуке. Он скакал перед животным, махал ручками, доставал брикет и делал вид, что откусывает вкусный кусочек. Караван, само собой, тут же остановился. Погонщики прыгали вокруг не хуже этого сдвинутого, пытаясь как-то успокоить полдома живого веса.
Главнюк, пылая гневом, успел кинуть охранникам указание меня не поить. Сорвался с места, побежал разруливать ситуацию, а я чуть не сполз в пыль дороги. Охранники, опять же без особых церемоний, подняли меня под ручки и засунули в телегу к равнодушным преступникам. Ни один не поинтересовался даже, чего хотел от меня Главнюк. Только франт отодвинулся опять, чтоб не запачкать свои великолепные обноски.