— К собственному удивлению и явному одобрению окружающих Сиверцев умудрился поймать фляжечку в воздухе, причем левой рукой, потому что правой он придерживал дробовик. И ничего из снаряжения он тоже не уронил. Аккуратно зажав дробовик между колен, Ваня свинтил крышку и храбро отхлебнул. Оказался спиртяга, если и разведенный, то достаточно слабо. Дыхание, конечно, сперло, но, по большому счету, этого глотка Сиверцеву как раз и не хватало, чтобы окончательно расслабиться.
Через несколько мгновений он сумел вдохнуть, а затем довольно ухнул на весь вездеход. Вояки заржали, но снова одобрительно и необидно, что в очередной раз обрадовало Сиверцева.
Фляжечку он, понятное дело, вернул хозяину. Только не решился метнуть, просто передал, наклонившись далеко вперед. А вслух сказал:
— Благодарю, гвардия! Наука вас точно не забудет!
И все вокруг моментально стали своими. Сиверцев от кого-то слышал: в Зоне так бывает сплошь и рядом.
Гвардия не прекращала веселиться, но долго так продолжаться, понятное дело, не могло. Зона всё-таки.
И действительно, вездеход вскоре замедлился, а потом и вовсе встал.
— Эскорт, на выход, — буркнули в переговорник из кабины, и жизнерадостные мордовороты, синхронно надвинув на лица маски, полезли в отворенный люк. Оружие и снаряжение вопреки ожиданиям Сиверцева не металлически звякало, а сухо постукивало, словно было пластиковым или керамическим.
Да скорее всего оно и было не металлическим, а композитным. За последние лет пятнадцать в мире техники многое изменилось. И не в последнюю очередь благодаря изучению Зоны и ее диковин.
Шестеро сталкеров покинули вездеход; внутри остались Сиверцев, Тараненко и четверо полевых ученых, включая Колю-химика. Плюс в кабине солдат-водитель да старший маршрута, в отличие от остальных военных — офицер.
Эскорт вытянулся перед вездеходом полукольцом, выпуклой стороной по ходу движения, вогнутой к кабине вездехода. Офицер скомандовал: «Марш!», и вояки медленно зашагали в глубь Зоны, а бронированный механический монстр с научниками во чреве взвыл пониженной передачей и пополз за ними, то и дело переваливаясь с гусеницы на гусеницу, с боку на бок, будто перекормленная такса.
Сиверцев пожалел, что ничего не видит — боковые триплексы были плотно прикрыты бронеплитами, — но то ли судьба решила смилостивиться над его любопытством, то ли Тараненко спешно освоил азы телепатии. А вернее всего — лучше кого бы то ни было понимал чувства новичка, впервые отправившегося в Зону. В общем, не успел Сиверцев по-настоящему расстроиться оттого, что ничего не видит, как Тараненко несколько раз бухнул кулаком в переборку, отделяющую пассажирский отсек от кабины.
В динамиках сухо кашлянуло, потом тот же недовольный голос осведомился:
— Чего там?
— Оптику разблокируй, — попросил, а может быть, и приказал Тараненко.
Во всяком случае, ему возражать не стали. Сервоприводы не громко взвизгнули, и узкие триплексы одновременно осветились Сиверцев немедленно припал глазами к ближнему.
Ничего особенного он не увидел. Сверху уныло-серое небо, затянутое равномерной облачностью, внизу не менее унылое поле, поросшее хилой, странновато выглядящей травичкой. Кое-где группками вставали корявые деревца. Строений в поле зрения не было. Монстров Сиверцев и не ожидал увидеть — откуда им взяться на охраняемом официальном входе в Зону? Но чего-то необычного душа вопреки доводам разума все же ожидала.
Сиверцев выдержал минуты три — пейзаж в поле зрения не менялся никак, только неба иногда становилось больше, иногда меньше, в такт покачиваниям вездехода. Потом Ваня оторвался от смотровой щели и секундой позже мысленно обозвал себя идиотом.
Почти вся верхняя часть переборки, куда недавно стучал кулаком Тараненко, превратилась в панорамный экран. Трансляционных видеокамер работало навскидку не меньше шести; сектор обзора они давали под девяносто градусов. Картинка сводилась на удивление четко, если мысленно абстрагироваться, можно было представить, что часть лобовой брони пассажирского отсека вместе с кабиной управления просто исчезли, и Сиверцев сейчас глядит в широкую (метра три с гаком) и не слишком высокую (сантиметров шестьдесят — шестьдесят пять), чуть изогнутую щель в широченной морде вездехода. Сюда глядеть было, понятно дело, куда интереснее, нежели в узкую щель триплекса.
Все шестеро солдат из эскорта находились в поле зрения — кто ближе, кто дальше. Двое центральных ушли вперед, двое крайних изредка пропадали за боковыми рамками экрана, а те двое, что между боковыми и крайними, виделись наиболее четко.
Изредка кто-то один из передних вскидывал руку со сжатым кулаком, и тогда все остальные, включая и вездеход, замирали. Чаще всего после этого приходилось немного менять курс. «Наверное, обходим стороной аномалии», — догадался Сиверцев.
Примерно через четверть часа левый инсайд, не сбавляя шагу, пальнул куда-то влево и вперед. На экране тотчас выделился зеленоватой угловой рамкой маленький прямоугольничек, укрупнился вместе с изображением до размеров раскрытой книги и плавно переместился в левый верхний угол панорамника. Экранчик показывал, как кто-то темный и вроде бы косматый во все четыре лапы улепетывает прочь от трассы вездехода. Когда движение в левом верхнем углу стало практически неразличимым, дополнительный экранчик под короткий предупредительный зуммер исчез.
Было отчетливо видно, что сталкеры и вездеход передвигаются не по целине — следы гусениц виднелись и справа, и слева, и непосредственно на курсе, но наезженной дорогой назвать все это язык не поворачивался. Скорее всего была выделена довольно широкая полоса, шириной с пару футбольных полей, в пределах которой обычно и перемещались научные миссии и их караваны.
Коля-химик давно уже пересел на освободившиеся мордоворотские места. На экран он тоже поглядывал, но лишь изредка. Больше внимания уделял планшетнику, который держал в левой руке. Правой он водил по тачскрину — работал, наверное. Тараненко на него одобрительно косился.
«А мне чего делать? — подумал Сиверцев чуточку растерянно. — Я и обязанностей-то своих не знаю».
Наверное, Сиверцева выдало лицо — Тараненко почти тотчас же встал, уцепился за поручень под потолком и приблизился. Ваня ожидал, что шеф просто сядет рядом, однако тот повелительно дернул головой в сторону самой задней лавки, у двери в грузовой отсек.
— Пойдем посекретничаем, — произнес он ровно и довольно громко.
Сиверцев послушно встал, в свою очередь глянув в сторону остающихся ближе к кабине спутников — все делали вид, будто поглощены собственными делами.
У переборки грузового отсека гул двигателей звучал немного громче, и Тараненко это, несомненно, знал. Демонстрируя открытость (у меня от своих секретов нет), Максим тем не менее предпочитал лишнего не болтать. Сиверцев это отметил.
— Ну как тебе, Ваня, в Зоне? — спросил Тараненко с дежурной полуулыбкой.
Сиверцев неопределенно пожал плечами:
— Пока никак. Я пока не в Зоне, а в вездеходе.
Тараненко понимающе хмыкнул:
— Остришь… Учти, наедем на аномалию — она тоже будет в вездеходе. Мало не покажется.
— Я догадываюсь, — сказал Сиверцев. — Но все равно думаю, что сначала по Зоне надо пройтись пару километров ногами, прежде чем заявлять: «Я там был!».
Тараненко несколько раз кивнул:
— Ты прав, Ваня. Ты совершенно прав. Только я бы пару километров заменил на пару сотен километров. Пара километров это ничто, это тьфу. Даже одиночки перворазники чаще всего проходят гораздо больше. Но вообще похвальная рассудительность, могу со знанием дела сказать: не все новички такие. Самоуверенных больше.
Тараненко протяжно вздохнул и прекратил философствовать:
— Ладно, к делу: тебе небось интересно, куда идем, зачем идем, и главное — какова во всем этом лично твоя роль? Можешь не отвечать, вижу, что интересно. Рассказываю. В целом, увы, рутина: везем на нашу базу, на южный Агропром, всякую всячину — сменное оборудование, расходники, почту… Что смотришь? Да, да, бумажная почта, она до сих пор существует, ее мы и возим, больше некому. Да, троих вахтовиков сменного персонала тоже везем. Вон сидят — пан Ховрин, Петрович и Коля Бортко. На Агропроме заберем образцы, обратку… в смысле — оборотные материалы и фурнитуру. Ну, там, пустые кассеты, отработанные аптечки, разряженные батареи и все такое. И троих сменяющихся вахтовиков, опять же. Потом заглянем на полевые посты между Агропромом и Янтарем, примерно с теми же целями, и всё, назад. На самой границе задержимся, постоим. Точно не знаю, но денька два-три — как пить дать. Так что миссия у нас, Ваня, больше не научная, а снабженческая, увы. Я тебе уже говорил — стал администратором, чтоб его…