- Стой! – закричали откуда-то сверху, и он остановился, подчинившись внезапной команде. Кричал Анатолий, возвышающийся над ним. Ася на его плече вздрогнула, но не проснулась.
Сначала Кирилл ничего не разобрал. Почему он не может двигаться вперед. Туда, к спасительному теплу и восхитительному сексу. Он даже рассердился на великана. Какое он имеет право руководить им. Рядом с ним заплакала Аня. Зажав руками рот, она мотала головой из стороны в сторону, ее глаза были обращены к машине. Их машине, которая еще несколько секунд назад мирно существовала у бордюра. Из-за мечущегося Анатолия он не сразу рассмотрел, что там происходит. А когда рассмотрел, было уже поздно. Или почти поздно. Автомобиль, медленно покачиваясь, уходил вниз, таща за собой обломки крошащегося на глазах асфальта. Также, как когда-то уходил Кирилл.
Он не успел подумать. Он ничего в последнее время не успевал. Оттолкнув от себя пытающегося е остановить его Анатолия, Кирилл бросился к воронке в земле, в которой, утопая колесами в темной жиже, тонул автомобиль. Вместе с ним в разверзнутую вонючую дыру проваливались их вещи. Вещи, без которых им не выжить. Вещи, которые были последним напоминанием о доме. Вещи, которые он обязан спасти. На заднем плане продолжала истошно кричать Аня. Анатолий, отягощенный проснувшейся, ничего не понимающей Асей, свободной рукой пытался удержать его от прыжка. В этот раз Кирилл успел. Он опередил субстанцию на ничтожные доли времени. Этого хватило, чтобы он смог запрыгнуть на машину, лечь на живот, сползти немного вниз, дотянутся до края багажника, выдернуть из – за пояса нож и всадить его в замок. Он надеялся, что удастся. В прошлой жизни удавалось. Один раз он уже пробовал открыть багажник концом ножа, когда тот, несмотря на все усилия родного ключа, не хотел открываться. Тогда все получилось. Правда, пришлось менять искореженный замок, но получилось же.
- Кирилл! Кирилл! – как заведенная кричала Аня, мешая сосредоточиться. Дрожащими непослушными пальцами Кирилл провернул лезвие в лунке. Потом еще раз. Замок поддался. Щелкнув, он дал крышке багажника возможность приподняться, а Кириллу засунуть руку внутрь. Квохчущая субстанция была в нескольких сантиметрах от его кожи. Он ощущал теплую испарину, исходящую от нее. Нащупав лямку рюкзака, он дернул ее на себя, больно стукнувшись подбородком о край багажника. Он успел достать рюкзак и спортивную сумку, которые перекинул пришедшему на помощь боксеру. Остальное ушло вниз, как только он, оттолкнувшись от скользкой полированной крыши автомобиля, сделал обратный прыжок на землю, едва не угодив ногой в расщелину между осколками асфальта. Приземлившись, он упал на четвереньки, разодрав штанину на колене. По ноге мокрой змейкой поползла кровь.
- Дом уменьшается, - Ася стояла чуть подальше от него, маленькая и хрупкая, с развевающимися от внезапно налетевшего ветра, волосами. Вытянув руку вперед, она пальцем указывала на что-то, что обязательно должен был увидеть Кирилл. Он проследил за ее пальцем.
Вслед за машиной под землю уходил дом.
ГЛАВА 6
Земля под ногами дрожала и гудела, как-будто в ней поселились триллионы пчел. Гул, размеренный и монотонный, временами сменялся на чавкающие, захлебывающиеся звуки, исходящие, казалось отовсюду. Звуком был пропитан воздух, асфальт, покосившиеся, тонущие пятиэтажки, машина Кирилла, торчащая из котлована. Дрогнул и медленно пополз в развернутую черную пасть соседний дом. Боковым зрением, попутно лихорадочно шаря под приборной доской в поисках нужных проводков, Кирилл видел, как субстанция обступила здание, вязким неторопливым потоком влилась в доверчиво распахнутые подъездные двери.
- Черт! Они должны быть где-то здесь, - он опустил голову ниже, практически оказавшись под рулем. Анатолий, сидящий рядом, пробормотал в ответ что-то невразумительное. С заднего сидения периодически раздавались сдавленные всхлипывания Ани. Одной рукой она крепко прижимала к себе Асю, другую, сложенную в кулак, засунула себе в рот, больно вонзив в него зубы. Этот способ сдерживания эмоций она изобрела еще в детстве. Засовываешь в рот кулак и кусаешь его до красных вмятин на коже, до тех пор, пока физическая боль не перекроет ту, первую, от которой хочется кричать и рыдать в голос. Она не должна мешать Кириллу. Она всегда была для него капризной дрянной девчонкой. Только не сейчас. Сейчас она должна держать себя в руках, чего бы это ей не стоило. Аня чувствовала на своей шее Асино теплое дыхание. На удивление, ребенок не плакал и не истерил. Девятилетняя девочка, недавно пережившая смерть матери, избитая и предательски брошенная в темной пустой квартире, вела себя, как отважный взрослый человек. Успокаивая, она тонкими холодными пальчиками тихонько гладила Аню по руке. В ответ Аня прижимала ее к себе еще сильнее. Так они и сидели. Напуганные, съежившиеся от страха и холода, женщины. Маленькая и большая.