- Уаууууааа…ги…хрм…не…- донеслось до Кирилла. И он разобрал. Он смог понять. Та, которая всего полчаса тому назад была милой бабушкой с яблоками на дороге, взывала к нему о помощи. Откуда-то оттуда, из своих выпотрошенных окровавленных внутренностей, пожиравших ее голову. Мозг, еще живой, не верящий в происходящее, звал его, используя в качестве рупора изглоданный рот и разорванную пополам глотку.
Кирилл почувствовал, как закружилась голова. Еще минута и он отрубится. Мужчина поспешил отвернуться. Желудок вывернулся наизнанку, освобождая свое скудное содержимое.
Аня выбежала из комнаты первой, на ходу толкнув Кирилла в бок. Он покачнулся и стал падать, в последний момент сумев сгруппироваться и устоять на ногах. Болезненно сжимающийся желудок все еще продолжал рваться наружу. Хватаясь за стенки, Кирилл выбрался в коридор, оттуда в кухню и, наконец, очутился на улице. Не сговариваясь, они добежали до машины, забрались в нее и заблокировали двери, как будто это могло их как -то уберечь. Мужчина повернул ключ зажигания и вывел автомобиль на дорогу.
- Ты как? Ты не думай об этом. Это просто…- он никак не мог подобрать нужных слов. – Просто ерунда какая –то. Или страшный сон. Мы просто спим. Да, Ань? Мы спим. Вот проснемся утром и ничего этого не будет. Ни бабки, ни пустого города, ничего…понимаешь. Мы ничего не видели и не слышали. Мы…
- Замолчи! Замолчи немедленно! Я не хочу ничего об этом слышать! – голова Ани моталась из стороны в сторону, серое лицо искажала гримаса отвращения. – Не хочу! Не хочу! Не… - она ударилась в боковое окно раз и два и три, пока Кирилл не перехватил свободной рукой ее подбородок.
- Успокойся! Ничего не было! Возьми себя в руки!
Выскользнув из его пальцев, женщина продолжала неистово биться в стекло.
- Твою мать, Аня! – он перехватил ее разметавшиеся по плечам волосы, намотал их на кулак и дернул на себя. Машина вильнула на обочину. Взвизгнули шины.
Кирилл отпустил волосы и вдавил тормоза в пол. Аня пришла в себя и смотрела туда же, куда и он. Взвизгнули не шины. Это была собака. Живая, из плоти и крови, деревенская кудлатая псина.
Видимо, он сбил ее, когда машина съехала с дороги. Животное лежало на самом краю и тяжело дышало. Из его пасти вытекла тоненькая струйка крови.
- Ты сбил ее, - прошептала Аня.
- Без тебя вижу, - огрызнулся мужчина.
- Ты собираешься выйти?
- Нет, твою мать, я собираюсь еще раз проехаться по ней, - раздражение не отпускало его. Он был недоволен собой. Никогда, ни при каких обстоятельствах он не поднимал на жену руку и не делал ей больно. Он просто хотел ее остановить. Иначе она разбила бы о стекло себе всю голову. Кирилл вышел из машины. От собаки его отделяло несколько шагов. Он стоял и никак не мог заставить себя сдвинуться с места. Это всего лишь обычная псина. В той жизни он не задумываясь бы подошел к ней, оказал первую помощь или погрузил в машину и отвез в ветеринарную клинику. В этой жизни нет ветеринарных клиник и ветеринаров. Нет вообще никого. Даже если им и встретится еще один живой человек, то это еще не о чем не говорит. В любую минуту с ним может случится то же, что и с старухой из этой проклятой деревни. Вдруг и эта псина сейчас на его глазах примется пожирать себя изнутри? Второго такого эпизода он точно не переживет. Хотя кто знает, чего им еще ожидать? Может стоит готовиться к самому худшему? К съедению себя изнутри? Кирилла передернуло от ужаса. Не стоит об этом думать. Чего он собственно говоря боится? Надо собраться с духом и подойти к этой чертовой собаке. Возможно, он увидит то, что натолкнет на хоть какое-то объяснение происходящего.
Он сделал два шага вперед. И тут же с криком отскочил назад, благодаря собственную трусость за то, что не сподобился сделать это раньше.
- Матерь Божья, что это? – от волнения и пережитого испуга во рту пересохло, отчего язык распух и прилип к небу, - Не смотри! – крикнул от жене, но было уже поздно. Она уже все увидела. Сидит, прижавшись к спинке сиденья, тонкая и натянутая, как струна. И выражение лица такое… Кириллу стало страшно.
Собаке было уже не помочь. Ничем. Никогда. Ее тело, покрытое густой рыжей шерстью оторвалось от земли на полметра, перевернулось в воздухе, отчего алые кровавые пятна разбрызгало по сторонам. Морда вытянулась вперед настолько, насколько позволяла толстая звериная шея, верхняя губа приподнялась к верху, обнажив клыки. Первым из пасти вывалился язык, за ним полезла трахея, волоча за собой переплетенные между собой кишки. Туловище псины резко выгнулось. Послышался характерный звук ломаемых костей. Перекрутившись вокруг своей оси, труп зверя стал распадаться на части. Одна из частей, склизкая, с рваными, вывернутыми краями, истекающая кровавой жижей угодила на бампер и, извиваясь, поползла к лобовому стеклу.