Мы с Алексеем одновременно издали этот вопрошающий звук.
-Термиты уже наверняка схавали и ваш автобус, и джип этих… сталкеров. Да и оградку дороги до конца обглодали. Так что вы до утра по-любому из тумана не выйдете. И сгорите, как тот трупак на дороге.
-И что ты предлагаешь? – Настороженно спросил я.
-Я знаю, где осталась целая машина, которая заведется и доедет до вашей Москвы. И я знаю, как до нее добраться. Но за это мне нужно соблюдение двух условий.
Первое – вы мне заплатите. Сколько, определимся, зависит от сложностей на пути.
Второе – вы возьмете меня с собой.
-Зачем? – Оторопело спросил я. – Ведь ты здесь живешь нормально, все знаешь, ни радиации, ничего…
-И никого. Здесь не жизнь. Блин… мне тебе этого не объяснить. Короче, хреново мне здесь. Ну? Я приведу тебя к машине. А ты увезешь меня отсюда. Идет?
Я посмотрел на протянутую мне руку. Рука была в грязных разводах, свернувшейся крови, вокруг большого пальца был обмотан замусоленный бинт. Ну да ладно. Кто не рискует, тот не пьет шампанского.
-По рукам.
Влас растянулся в улыбке:
-Что ж, ты расписался под контрактом. А теперь спи. Люди – животные ночные.
Я лег на кровать. Мне подумалось, что я не усну никогда, ведь вокруг такая жара, что простыни подо мной мгновенно стали мокрыми от пота. Но нет, я вырубился практически мгновенно.
***
Я стоял посреди станции метро. Но это не была станция 2033 года. На станции толпились люди. Кто-то читал книгу, кто-то спускался на станцию по все еще работающему эскалатору. Из туннеля, громогласно грохоча, выехал поезд. Люди встрепенулись и стали втискиваться в вагон.
В моей голове будто сменился кадр. Щелчок – и передо мной уже другая картина.
Та же станция. Но теперь она переполнена, везде паника. Люди толкутся, кричат, мужчина в длинном пиджаке упал на пол и завопил – пробегающая мимо женщина наступила ему каблуком в глаз. Из туннеля вылетел на полной скорости поезд, а на рельсы столкнули с платформы молодую девушку. Никто даже не попытался затормозить. Брызнула кровь. Внезапно освещение на станции выключилось и все завопили еще громче. Маленького ребенка швырнуло над толпой. Я не выдержал и отвернулся.
Щелчок.
На станции народу стало меньше раза в два. Кое-где горят зябкие костерки, буквально передо мной мужичок лет сорока пускает на растопку свой пиджак. Несколько молодых парней в углу тихонько поедают нечто из целлофанового пакета. У остановившегося эскалатора стоит человек в полицейской форме с пистолетом в руках. Остатки того поезда, который не затормозил, частично вылетели на платформу и на них сидела девушка с гитарой и подбирала грубую военную мелодию.
Щелчок.
На станции ведутся какие-то переговоры. У стен стоят палатки, самодельные домики. Костерки сменились на огромные пыхтящие генераторы, лампы тускло освещают станцию. В поезде ютятся кучки людей бомжового вида. На цивилизованную станцию совсем не похоже. У эскалатора стоит усиленный кордон. В туннеле толпится за баррикадой из бочек два молодых парня с автоматами.
Щелчок.
Я внезапно узнал станцию. Бауманская! Все было в точности так, как тогда, когда я был там в последний раз. Везде сияют лампы, в туннеле блокпост, в поезде полноценная администрация. Станция заставлена многоярусными квартирами, лотки торговцев на каждом углу. На станцию под приветственные возгласы людей въехала ярмарочная дрезина ВДНХ.
Щелчок.
На станции все ходят с серьезными лицами. У всех оружие. Поезд вывалило на платформу, запчасти раскидало до самого эскалатора. Блокпост залит кровью, в полевых условиях штопают раненных. Невооруженным взглядом видно тысячи застрявших в стенах пуль. Стены домиков много раз пробиты дробью. Тут на блокпост налетает толпа людей в цветах Ганзы.
Щелчок.
На станции все, абсолютно все в крови! Стоны заглушают матные крики. Поезд окончательно разметало по станции. Лента эскалатора протащена через всю платформу и лежит в центре, свернувшись как змея. Пули усыпали все стены. Палатки лежат обугленной кучей на эскалаторе, а домиков нет и в помине.На блокпосте стоит один дрожащий мужчина с огнеметом. Из туннеля раздается звук выстрела.
Щелчок.
На станции нет ничего, лишь стены, усыпанные пулями. Плитка на полу раздроблена в крошку. На блокпосте остался только один мешок, унизанный кольями с черепами на них. По своду станции углем написана цифра 2068 и много бессвязных слов и рисунков. Рожицы, слова «Спартак – чемпион», «Тополиный пух». В центре станции у тлеющих углей сидит человек с сумасшедшим взглядом и бормочет. В его словах я разобрал:
-Все погибли, все погибли…
***
Я вскочил с кровати в холодном поту. Все тело тряслось от пережитого ужаса. Я видел прошлое и будущее Бауманской! Такой непоколебимой, такой значимой Бауманской! НО больше всего меня напугали не трупы и не кровь, нет. Больше всего меня испугала цифра 2068.
Все погибли, все погибли…
Вокруг все сладко спали. Кукуцапль храпел, Костер ворочался и стонал во сне, Димон спал абсолютно невозмутимо. А вот Влас лежал на полу и бормотал. Я прислушался. В его бубенеже я смог разобрать отдельные слова:
-Катя… м-м-м… Полянка… до встречи… м-м-м… Катя… Катя…
Я снова лег на кровать и провалился в сон.
Теперь мне не снилось ровным счетом ничего интересного – всякая билиберда, отрывки воспоминаний, иногда я падал с высоких гор или зданий, снова просыпался. Так что спал я беспокойно. И всегда, когда я просыпался, Влас бормотал эти слова: Катя, Полянка, Полянка, Катя.
В итоге я наконец заснул нормально, без сновидений и ночь (то есть день) прошел нормально.
Разбудил меня Влас.
-Москвич, вставай, уже ночь.
Я побрыкался ногами, разлепил веки и обнаружил над собой купол. Он не трясся. Я поднялся на локтях, как обычно делал в метро. Костер спешно одевался, Кукуцапль все так же храпел, а Влас и Димон по очереди выплескивали себе на лица воду из бочки. Умывались. Через несколько минут я тоже умылся, оделся и вновь оглядел бункер.
Влас встал передо мной с картой Подмосковья и внезапно напомнил мне Кремня. Тот точно так же стоял тогда перед стелой и рассматривал карту. Сходство усилилось, когда он заговорил:
-Значит так. Мы находимся сейчас вот здесь – напротив бывшего дворца пионеров. Машинка находится немного дальше, ближе к храму. Но по пути надо заскочить в парочку мест и если вы хотите уехать отсюда, то вам придется идти со мной. Ну, господа тунеядцы, алкоголики – кто хочет работать на подхвате?
Костер недоуменно выпулился на наемника:
-В смысле – на подхвате?
-Кто из вас выставит свою жалкую тушку на растерзание прекраснейших созданий нашего райского городка?
-Огласите весь список, пожалуйста. – Серьезно придвинулся к Власу Алексей.
-Летяги, танкопсы, морты, бесы, собаки…
-Ну точно не я.
-Так и знал, что ты загоришься желанием. Вот тебе и выдается это задание партии правительства.
Костер хотел было что-то сказать, но промолчал. Видимо, на нашего троцкиста магически подействовало упоминание партии правительства.
Мы вышли на улицу. Воздух будто недавно остыл, к белому туману примешался зловонный дым. Прямо перед входом лежали остатки моей химзы.
А впереди нас ждал мертвый город.
Глава V
Экскурсия
Я не дышал на поверхности без противогаза ни разу.
А здесь… я стою и дышу полной грудью, и даже вызывающий слезы едкий дым воспринимается как нектар богов. Мои ноздри жадно раздувались и ловили запахи этого мира.
Влас повернулся к нам и сказал:
-В общем, первое место куда мы заглянем – одно местечко в парке. Парк аттракционов называется. Место очень и очень стремное, так что, товарищи, пяткой в грудь почем зря не бьем и ведем себя предельно осторожно. Нужно забрать там одну вещичку, она нужна, если мы хотим уехать из этой дыры. Чтобы преодолеть очаги хватит и обычного фильтрующего противогаза. Димон вам их все только что выдал. Фильтры на них сменять не надо. А вот вторую опасность нужно самим определять и проскочить не получится. Это особо плотные сгустки этого дерьмового тумана. Как только вы туда встанете – пуф… и готов сталкер-гриль. Различить их сложно, но под ними земля прогорела как от воронки. Ну, и разумеется, братья наши меньшие размером с грузовик. На этой счастливой ноте я прерываю инструктаж и прошу следовать за мной.