Показалось, что это все, но Зак залез в тот же карман и вытащил десяток открыток. На этот раз я все поняла еще до того, как он начал говорить. С момента исчезновения Джессики Зак все эти месяцы и годы периодически получал открытки. Четыре из них я помнила очень хорошо: фотография улыбающегося аллигатора из Флориды, одинокий трубач в Новом Орлеане, «Привет» из Карлсбадских пещер и макроснимок скорпиона. И каждая из них хранила одно и то же послание: «Замечательно провожу время с моим новым другом. Жаль, тебя нет рядом. С любовью, Джессика».
Я помнила те часы, что мы потеряли на лабораторные анализы и исследование документов. Поиски отпечатков пальцев, надежды на ДНК на почтовых марках открыток, всякий раз тонких и на совесть приклеенных. Мы вычисляли почтовые отделения, опрашивали их персонал, бросались сломя голову в места отправления, указанные на открытках. Текст и адрес были распечатаны с компьютера и прилеплены к открытке прозрачным скотчем. Да, мы проверяли обе стороны скотча на предмет отпечатков.
По роду службы мне приходилось сталкиваться с законченными ублюдками, но тот, кто слал эти открытки после смерти Джессики Робертсон, худший, кого я знала. Мало ему было замучить, изнасиловать и убить ее. Этот выродок, может оттого, что жертва была агентом ФБР, продлевал ужас, издеваясь и мучая еще и родных.
Я вспомнила о мужчине, с которым познакомилась вчера, — с тем, что сознался в двух преступлениях. Попробовала представить его за подобным занятием и возненавидела его еще сильнее.
— Ты по-прежнему получаешь их? — глупо спросила я, держа открытки в руке и не пытаясь рассмотреть каждую в отдельности.
— Наверное, мне следовало переправлять вам их сразу же по получении. Но толку от них было мало, ведь так?
— Так. Ничего у нас не вышло.
— А когда Елена ушла от меня и некому стало плакать, я начал ловить себя на том, что жду их. — Зак смотрел на меня, словно спрашивая, понимаю ли я, что он чувствует. Я сказала, что понимаю, ответ как будто подбодрил его. — Так я и пристрастился думать, что они на самом деле от Джессики.
— Когда пришла последняя?
Он потасовал открытки и вытянул одну, показав мне почтовую марку:
— Пару месяцев назад — вот эта.
— Они… — Я замолчала, высчитывая хронологию передвижений Флойда Линча: отправлена более чем за месяц до того, как его взяли.
Зак мягко шикнул на меня.
— Бриджид, я тебя люблю, — произнес он.
— И я тебя, Зак, — отозвалась я.
Это был один из тех рефлекторных моментов, когда тебе говорят эти слова, и ты говоришь такие же в ответ, и никто не знает, что сказанное на самом деле значит. Но оно не вредит никому.
— А теперь проваливай к чертям и оставь меня одного, — скомандовал он тоном крутого парня, протягивая руку за открытками.
Заметив, что пюре на подносе выглядит очень аппетитно, я пообещала ему позвонить утром, а еще — позаботиться о документах, которые потребуются, чтобы забрать Джессику у судебного патологоанатома. И спросила, не будет ли он против, если я заберу открытки.
Наверное, после увиденного тела дочери они потеряли для него свою ценность, и он отдал их. Я убрала открытки в боковой карман сумки с таким почтением, будто они и в самом деле от Джессики.
Я не люблю одиночества, но предстать перед Карло прямо сейчас не могла, не было сил притворяться. По пути из отеля позвонила Зигмунду на мобильный, чтобы сходил со мной выпить. Я поведаю ему, каково это — встретиться с Заком и Джессикой спустя столько лет, а сама послушаю о том, как идут тесты на невменяемость.
— Никак они не идут, — ответил Зигмунд, когда я поинтересовалась. — Моррисон сказал, в этом нет необходимости, невменяемость даже не обсуждается, и если все-таки оценки понадобятся, он пригласит кого-нибудь из местных. Извинился за недопонимание.
— Тебя отфутболили?
— Он позвонил, был очень вежлив и заметно взволнован. Я не знал, что агент Коулмен не согласовала с ним этот вопрос. По правде говоря, по неосторожности я упомянул, что ты ездила с нами вчера, и Моррисону это тоже не понравилось. По-видимому, он против того, чтобы держать тебя в курсе событий, так что Коулмен и в этом плане нарушила протокол. У нее могут быть неприятности.
— Ненавижу Моррисона.
— Ты частенько повторяешь это.
— Тебе, кстати, тоже может перепасть.
— Это всегда было одной из твоих проблем: ты никогда не играла на своей позиции, всегда тебя тянуло на левое поле. — Зигмунд не смотрит спортивные трансляции, но терминами пользуется только так.