И главный вопрос: как жить дальше? Пойти по второму кругу? Наверное, я могу явиться к этому Володше и попроситься в службу. Лет через двадцать получу вотчину по выслуге. Если бог даст. Или… а почему нет? Жениться на Рыксе. Куча проблем, но прошибаемо. Опять же — если ГБ даст. И? Снова ставить вотчину? Только не на Угре, а на Волге. Перетащить сюда своих людей, отбиваться от разбойников, раздирать целину, молиться чтобы войны не было… И через 3-5-7 лет упереться в тот же потолок? «Асфальт на темечке».
Выше боярина я подпрыгнуть не могу — Русью правят рюриковичи. Без искренней поддержки властей мой проект «Русь Б» — в смысле: «белоизбанутая» — в разумные сроки невозможен. А они сами… Если один говорит — «да», другой обязательно говорит — «нет». Хоть про что. Я уж не говорю, что им как-то ужаться придётся, с податями что-то сделать, как-то думать иначе… «Не схотят они».
Может и правда, жениться на Рыксе? Наловлю зайцев, выучу их на барабанах играть, буду ходить по Руси и про «белые печки» сказки сказывать? Я ж ведь не хочу ничего такого особенного! «Белые избы» здесь и без меня поставят. Во второй половине 19 века их тут много будет. Весь мой прогресс не в — «что делать?», а — «когда». Всего-то на семь веков раньше. Это ж не принципиально? Никакой особой новизны — все элементы технологии у местных есть. Но собрать вместе… Зайцам семьсот лет барабанить… Тоска-а-а…
Рыкса старательно набивалась «налезть». Как когда-то давно напрашивалась Марьяша. Не-трахнутая женщина чувствует себя брошенной, битая — ещё и боится. Успокаиваем. Успокоительное даём на пару с Суханом — о своих людях надо заботиться постоянно. Она сначала перепугалась, вспомнила недавние экзерцисы с разбойниками толпой, но мы осторожненько — девушка уже на седьмом месяце.
Кстати, её нехитрая хитрость сработала: я так и не ушёл из усадьбы, не бросил кашубку одну — «волкам на съедение». Волки — были. Два раза из лесу приходили стаи. Попасть в волка хоть сулицей, хоть стрелой — куда сложнее, чем в человека. Но огорода высокая, главное — держать ворота закрытыми и чистить снег вокруг. А то такие намёты наметает… Фраза из «Обыкновенного чуда»: «Вас пошлют убирать снег в Сибири. Весь» — актуальна и для Среднерусской возвышенности.
Несколько раз видел на реке обозы. Можно было, наверное, напроситься в попутчики. Но… нарваться можно. Что-то мне рассказы Юльки-лекарки вспоминаются. Как она с матушкой своей в Киев шла. Опять же, пример недавнего нашего проводника-«гномика»… Тут, наверняка, и еще такие водятся. «Пуганая ворона куста боится» — русская народная мудрость. «Обжёгшийся на молоке — дует на воду». Молока у нас нет, но я «дую».
Сам-то я рискнул бы. Но тащить зимой в чьих-то дровнях, в неизвестной компании, перепуганную беременную бабу с малым… «Не зная броду — не суйся в воду». Ждём. Когда вода будет.
Бросать полячку… не хотелось. Сказано же нашим народом: «бабе цена грош, да дух от нее хорош».
Рыкса понемногу оживала, что-то шила-штопала в «приданое» будущему младенцу, непрерывно щебетала про своих заборяков. Это такая разновидность кашубов, где Рыксин папа был большим начальником. Потом ему настучали по голове сильно, и сиротка отправилась в прислужницы-наперсницы к Самборине в Гданьск.
— А что у твоей княгини имечко такое… итальянское?
— Чегой-то италиянское?! И вовсе не италиянское, а наше самое исконное кашубское! У неё дед — Самбор. Первый князь Гданьский. А она вся в деда пошла. Только с дыркой. Хи-хи-хи… А раз пошли мы в баню. А я ей говорю: глянь, у тебя возле самого потаённого места, с правой стороны — родинки как крест у схизматов. Это знак: быть тебе замужем за православным. А то если муж католик — как же он туда сунется? Вот и сбылось как я предсказала.
Нарисовавшаяся в воображении цветная картинка группы юных прелестниц в бане, заставила меня приступить к рассказчице с однозначными намерениями. Впрочем, прервать её повествование такой рутинной мелочью было невозможно. Ни мои действия, ни принявший у меня вахту Сухан, не остановили её поток её мемуаров.
У меня хорошая память. Это не результат, но дар. Множество событий, людей, мелочей остаются в ней. Всё увиденное, услышанное, почувствованное. Даже и не специально запоминаемое. Есть люди с куда более лучшей памятью. Есть целые народы, представители которых способны с одного раза запомнить, например, длинную последовательность действий мастера в прежде невиданной области деятельности. Мне до такого далеко. Что родители дали — то и есть. Не порчу, улучшаю, использую. Приходит день, и какая-то мелочь, какая-то фраза просто болтающей бабёнки вдруг выдёргивается с моей свалки. И превращается в смертельное оружие мести. В точку перелома. Перелома «об колено» судеб людей, народов, царств.