Знакомый, давно позабытый звон, заложил уши. Последний раз я слышал его в том незабвенном возрасте, когда нет-нет, да ложил в штаны. В легкие хлынул поток кислорода, тело на вздохе оцепенело, а нутро растворилось в воздухе. Я вцепился глазами в какую-то точку, стиснул зубы и ждал. Но огненный шар так и не появился. Звон постепенно сошел на нет, как будто, его и не было. Я вытер холодный пот. Попробовал отдышаться.
Это они, горы, великие и непознанные в своем первородном величии. Время для них движется по шкале, приближенной к вечности. Их час - мой век. Они наблюдают окружающий мир в виде серых стремительных волн, замкнутых в четырехмерном пространстве. Что для них я в этом мире? - едва различимое уплотнение с частотой резонанса, приближенной к их восприятию. Вот они и пытаются со мной пообщаться на древнем, как Род языке, который мной безвозвратно забыт. Что им нужно, и нужно ли это мне?
В палубном тамбуре кто-то о чем-то спорил. Уборка шла полным ходом. Пахло хлоркой и жидким мылом. Потихонечку отпустило. Я тряхнул головой, огляделся. Окружающие предметы стали приобретать привычные очертания. Но в тот же самый момент душа поперхнулась таким неподъемным комом безысходности и тоски, что я чуть не взвыл. И все повторилось сначала. Потом еще и еще. Приступ сменял приступ с беспощадной холодной цикличностью. Я больше не жил, а вычеркивал часы и минуты из жизни.
Потом я заметил, что влияние гор становится слабей и слабей. Оклемался глубокой ночью. Ничего уже не хотелось. Ничего больше не радовало. Больше суток я просидел за столом, мучая передатчик и телетайп. Как не сломался? Как сумел пересилить себя? Как заставил перешагнуть через это огромное "не могу"?
С той самой ночи я окунулся в далекое прошлое. Перелопачивал события, факты, слова. Народ, указывая на меня, молча крутил пальцами у виска. Ну, еще бы! Я перестал играть в карты. Ни разу не прикоснулся к своей серебристой тачке. Все остальные счастливые обладатели импортного металлолома драили их до зеркального блеска.
Им это дело казалось особенно странным. Делегатом от общества прислали ко мне электромеханика Вовку Орлова.
Он начал издалека:
- Завтра приход.
- Угу.
- В твоей машине аккумулятор нормальный? Если что - можно подзарядить.
- Не надо. И так сойдет.
Вовка был озадачен. Пару минут он думал, потом зашел с другой стороны.
- Ребята болтают, что ты из-за карт так сильно расстроился. Что с тобою, Антон? Ты вроде как не в себе?
- Уснуть не могу, Вовка. Двое суток уже на ногах. Ты вроде бы рядом сидишь, что-то там говоришь, спрашиваешь. А мне кажется, будто с вершины горы только эхо до меня долетает.
- То-то я и смотрю: глаза у тебя красные. Слушай, мне сестренка снотворное с собой положила. Индийское, на травах. Пару колес проглотишь - уснешь, как младенец. Сейчас притащу.
Таблетки и правда, оказались что надо. Я прилег на диване в радиорубке, выключил свет и задраил броняшку иллюминатора. Микроклимат на все сто процентов соответствовал той самой ночи.
...Дышала холодом река... скальный выступ над шпалами узкоколейки...
- Пошли, почемучка. Обещаю, что ты больше не будешь задавать таких глупых вопросов...
Невозможно переписывать сны. Я знаю что будет дальше, но не в силах ничего изменить. Тело немеет. Последнее, что еще связывает меня с реальностью - постепенно умирающее чувство досады...
По еле заметной тропинке мы спустились к зябкой реке. Долго собирали выброшенные на берег ветки плавника. Сырые дрова не хотели разгораться. Пока закурился дым костерка, мои зубы выбивали чечетку. Наконец, дохнуло теплом. Вынырнувший за облака лунный диск, неловко шлепнулся в воду. Разлился по перекату играющей светлой дорожкой. На скале, олицетворяющей противоположный берег, явственно высветился обозначенный полутенями крест.
- Дедушка, - сказал я как можно ласковей. - Может быть, ты расскажешь, почему я не с мамой, а здесь?
Он посмотрел на светящиеся в темноте стрелки хронометра и удовлетворенно крякнул.
- Еще два часа до полуночи. Может, не стоит расстраиваться? Вскипятим лучше чайку?
- Ну, расскажи, - я потянул его за рукав.
- Мама хотела остаться с тобой, - неохотно ответил дед, - но не смогла. В нашем городе нет для нее работы. Вот ей и пришлось уехать обратно.