Отец никогда не был женат - служба не позволяла. Наташку он удочерил, когда она была уже школьницей. Ее родители - разведчики по линии ГРУ - погибли, уходя от погони, под городом Ла-Рошель. Теперь уже никто не поверит, но всемогущий шеф Евгений Иванович Шилов боялся своей дочурки пуще провала. Наверное, потому, что, скорее, она была для него матерью, чем он для нее отцом.
Дня через два после случая со спиной, он, опять же, тайком, он показал мне две мягкие рукавички на шелковой ленточке, продемонстрировал спину и с гордостью пояснил:
- Понял, сопляк, что такое техника безопасности?
Прости родной, но я навсегда запомню тебя таким.
Глава 26
Заметно похолодало. Во время отлива Гольфстрим уже не столь щедро дарит городу тепло своих вод. Пришлось возвращаться к месту последней лежки за теплым рыбацким свитером. В воронке от бомбы я покурил, вздохнул и направился к Игорю.
В устоявшемся свете луны могилка преобразилась: обрела небольшую гробницу и довольно приличный памятник. Ограждали периметр тяжелые якорь-цепи. Все что внутри ограды, было засыпано керамзитом. На фотографии Игорь как будто с похмелья - распухший и грустный. Не велика беда: как говорила когда-то бывшая моя благоверная, "тебе все равно, с кем пить".
- Ну, что, старина, прибодримся? - Я щедро плеснул на гробницу и тоже сделал четыре глотка.
Все в этом мире двигалось. Все, кроме Игоря. "Михаил Карпачев" нес свои ходовые огни в сторону морского вокзала. Крытые брезентами ЗИЛы, тяжело завывая, карабкались на трассу, цепляясь за низкое небо узкими лучами противотуманных фар. Всего машин было чуть больше двадцати.
- Нет, Игорек, - возразил я своим невеселым мыслям, - осилить залив вплавь - совсем безнадежное дело. Любой посторонний предмет на его безупречной глади - как казенный треух на новогодней елке. Он сразу же лезет в глаза и не потому, что большой, а потому, что весь вид портит. Ну, давай еще по одной. Это мое прощание с морем. Никогда - слышишь? - никогда не примерю я на себя эти слова:
Да, Игорек, больше не посмотрю. Я теперь человек земли.
Между тем колонна машин, уже оседлавшая трассу, начала движение в сторону Колы. Метров через пятьдесят-шестьдесят ЗИЛы слегка притормаживали. Черные тени на ходу прятались под брезент. Эх, выскочить бы на обочину, вцепиться в кузов последней машины, да промчаться с ветерком до моста! Нет, это тоже не выход. Попробуй, предугадай: кто и с какой стороны вздумает в этот кузов запрыгнуть? Другое дело, проскочить через автостраду сквозняком, прорваться на скалы и шагать по ним параллельно трассе. Это почти реально. Этот вариант можно оставить, как запасной. Но опять же, есть риск в темноте поломать ноги, потерять ориентир, или наткнуться на военный патруль. Остается поселок. Вот манит меня туда! Из врагов - один участковый и тот застрял с проверкой в многоэтажке. По моим прикидкам, долго ему еще ходить по квартирам.
Коньяк я оставил на столике. Чужие здесь не ходят, а своим грех не выпить за упокой души. А с душою у Игоря было все в полном порядке.
К чувству опасности привыкаешь легко. Кажется, что так было всегда. Весь мир охотится на тебя и даже поселок, старый и добрый знакомый, отгородился от общего прошлого колючей завесою отчужденности. Слишком рано обезлюдели улицы, погрузились во тьму. Бедные обыватели, перепуганные ужасными слухами, забились в щели, как тараканы и притаились там, не дыша, огородившись от опасности черными провалами окон. Только у самой окраины, за пивным павильоном, тускло светит одинокий фонарь. Да из-под двери центральной котельной брызжет полоска света.
Я потянул ее на себя.
В топке гудел уголек. Весело гудел. Видно "шевелили" со знанием и со старанием. В углу, за необструганным, грязным столом, два мужика равнодушно резались в карты. Время от времени оба прикладывались к кружкам с горячим "кочегарским" чайком.
Моему появлению никто даже не удивился: пришел, значит надо. В местной среде, где кто-то когда-то с кем-то обязательно выпивал, своих определяют сразу, по запаху мыслей.