- Привет! - пробасил один, как будто расстались с ним только вчера, - проходи, гостем будешь. Что там сегодня в колхозе курят?
Я бросил на стол раскрытую пачку:
- Трава.
- Такая трава сейчас по талонам и то не вдоволь. Как ходилось, рыбачилось?
- Ничего, перестраиваемся. Валюта в кармане зашевелилась. Машину привез японскую, но с европейским рулем. Еще не обмыл - нечем. Так что запросто может сломаться. Обстоятельства не позволяют. В город от вас не проскочишь, а у Федоровны только коньяк и того кот наплакал.
- Ты у Казачки был?
- Был, - не моргнув глазом, соврал я, - так она меня даже на порог не пустила. Откуда, сказала, я знаю, кто ты такой?
Мужики рассмеялись:
- С нее станется. Ну, нас-то она как-нибудь различит. Не обмыть тачку - самое последнее дело. Надобно пособить.
Я вытащил стольник:
- На все.
- На все, так на все. Мы скоро. А ты пока, если желаешь, в душе можешь помыться. Видок, честно говоря, у тебя не ахти и рыбой несет за версту. Там, в душе и мыло есть и мочалка. Даже бритву кто-то забыл.
Помыслы у мужиков были чистые. Я проверил и принялся стягивать свитер.
- Ты только не обижайся, - оба остановились в дверях, - мы тебя на замок немножко запрем. Участковый, тот еще хрен с горы, к нам с недавних пор ни ногой, но если тебя случайно увидит, хайло поганое точно растопырит. А то и на хвост упадет...
Я долго плескался в горячей воде. Глядя в осколок зеркала, поскоблил физиономию тупой безопасной бритвой. На всякий случай, смахнул усы.
...Казачку я знал. Да кто из любителей пива не знал эту семидесятилетнюю коми-пермячку? Жила она по соседству с пивным павильоном, метрах в тридцати вверх по горе. А популярностью своей и гордому прозвищу была обязана домашней живности. Она разводила коз. Паслись они тут же, чуть выше "чепка". Наиболее колоритной фигурой в ее разношерстном стаде был старый козел Трофим, по прозвищу "Рэкетир".
Когда в павильон завозили пиво, что случалось очень нечасто, посещал его и Трофим - так же как участковый - по несколько раз на дню. Окинув заведение тяжелым, похмельным взглядом, козел выделял из толпы кого-то одного и переключал свой взор на него. Знающий человек тут же ставил на пол перед ним недопитую кружку. Рэкетир опускал в нее свою узкую морду и неторопливо прихлебывал пиво. Потом снова смотрел, но обязательно на кого-то другого. На этот раз ему подносили целую папироску, или сигарету без фильтра. Удовлетворенный Трофим возвращался к осиротевшему стаду, задумчиво пожевывая табачок. Но беда, коль на месте козлиного "фаворита" оказывался какой-либо "лох". Выждав достаточное по своим, козлиным понятиям время и не получив ожидаемого, Трофим разгонялся и бодал своего обидчика - в зависимости от роста последнего: или в поясницу или под зад, но не уходил, а выбирал себе новую жертву и начинал смотреть на нее...
Когда я вышел из душа, на столе, облагороженном чистой газеткой, была приготовлена выпивка и закуска: немного колбасы, порезанный шмат сала, хвост окуня горячего копчения и белый домашний хлеб. Возвышалась над этим великолепием трехлитровая банка с содержимым подозрительно розового цвета.
- Ты не сомневайся, - пробасил тот, что постарше, перехватывая мой оценивающий взгляд, - у Казачки всегда самогонка хорошая. Она ее на лечебных травах настаивает или на лесных ягодах. И пьется легко, и "бьет по шарам" довольно-таки натурально, без всякой там, знаешь, гашеной извести или куриного дерьмеца.
Если бы мне предстояло подробненько доложить отцу об этой случайной встрече, я бы снял со стены его кабинета репродукцию знаменитой картины Репина про запорожцев, ткнул бы пальцем в ухмыляющуюся рожу писарчука и сказал бы:
- Вот! Поменяйте этот длинный нос на такой, как у нашего Жорки, то есть, на маленькую, аккуратную картофелину. Постригите писаря коротко, нарядите в драную телогрейку, а жестам придайте брезгливую осторожность опытного хирурга, надевшего стерильные перчатки. Это и будет старший знаток казачкиной самогонки. Его вроде бы Валеркой зовут. Если сгладить на том же лице все неровности и углы, наложить на него печать угрюмой настороженности, то получится второй кочегар - скорее всего, младший брат Валерки - молчун и ворчун от природы.
Дежурный стакан со словами "год не пей, два не пей..." вынырнул из широкой Валеркиной ладони. Меня дважды уговаривать не пришлось. Выпивка - хороший повод приналечь на закуску. Я и не помню, когда в последний раз ел. Вроде бы, вчера.