— Этому не бывать! — заорал Ваня.
— Никогда не говори «никогда»! — повторил я со смехом.
— И не смейте вытаскивать этот нож! — Тамара ткнула в пластину Бахадура, торчащую из столба. — Будет вам напоминанием!
Мы покинули негостеприимный дом.
В душе мне было немного жалко братьев. Совсем чуть-чуть. Они были рабами устоев, принятых правил поведения. И не могли поступить по-другому. Но это только на первый взгляд. Потому что для них эти правила послужили лишь оправданием их мерзкого поведения. Недостойного звания настоящих мужчин. А как иначе воспринять их бездействие? Другие бы наплевали на такие правила, бросились спасать сестру. А там бы, уверен, смогли бы и со слухами разобраться, и с недобрыми взглядами. Да даже просто, отправили бы сестру куда подальше. Нашли бы нового жениха. Да мало ли? Так нет же! Золото за сестру они взять не забыли! А про все остальное — напрочь! С чего их жалеть? Вон, Тамара, по возрасту только-только из детских штанишек выпрыгнула. А по характеру и поступкам с ротой мужиков может сравниться. Хотя, подумал я, даже в современной, свободной и передовой Грузии расскажи кому подобную историю, выложи весь расклад, уверен, что большинство и женщин, и мужчин по привычке встали бы на сторону братьев. И осудили бы Тамару. Мол, женщина не должна себя так вести. Если есть правила, надо их соблюдать. Если положено с покрытой головой… И т. д., и т. п. А спросить их: а мужчинам так можно поступать? Потупят глаза. А что они могли сделать, ответят? Такие правила! Может, и передергиваю по поводу современной Грузии. И рад бы ошибиться.
…Примерно через километр, когда село скрылось из виду, Тамара остановилась. Спрыгнула с коня. Мы с Бахадуром остановились тоже. Бахадур недоумевал. Я, кажется, догадывался, что сейчас последует вторая часть марлезонского балета. Меня ожидало очередное избиение. Взгляд Тамары ничего другого не обещал.
Догадаться было несложно. После того, как мы с триумфом покинули дом Вани, Тамара совсем не наслаждалась победой. Все время бросала на меня свои взгляды-молнии. Причина была очевидной: она только несколько минут назад узнала про мою настоящую «работу». Её не волновало, что я по каким-то высшим соображениям не мог ей все выложить начистоту раньше. Я её мужчина. У меня от неё не может быть и не должно быть никаких секретов. Вот и всё! И по-другому не будет, если я хочу нести звание её мужа.
— Слезай! — приказала она.
Меня стал разбирать смех. Я вспомнил прекрасный детский фильм «Волшебная лампа Аладдина». Момент, когда злой волшебник трёт лампу. Джин не реагирует, хотя обязан.
— Выходи! — требует волшебник.
— Не выйду! — по-детски отвечает джин.
— Выходи! — шипит волшебник.
— Не выйду! — «капризничает» джин.
Еле сдержавшись, я принял на вооружение тактику джина.
— Не слезу! — отвечал, как ребёнок.
Тамара явно почувствовала игру. Теперь сама с трудом сдерживалась, чтобы не расхохотаться. Видимо, я хорошо сыграл.
— Слезай! — повторила она, закусывая губы, чтобы смех не смог вырваться.
— Не слезу!
— Ах, так!
Тамара бросила взгляд вниз.
«Камень выискивает, — догадался я. — Поувесистей».
Так и есть! Наклонилась. Подобрала нехилый такой «камешек». Опять посмотрела на меня.
— В последний раз добром прошу: слезай! Не то — хуже будет!
Я не стал больше испытывать судьбу. Спрыгнул с коня. Встал напротив Тамары. Голову опустил. Тамара продолжала бороться со смехом. Поэтому тяжело дышала. Я поднял на неё глаза. Тоже играл вдохновенно. Сейчас был похож на того пацана с картины «Опять двойка»!
— Я жду! — Тамара для вящей убедительности пару раз хлопнула ладошкой по своему бедру.
— А что? Что? Я не виноват!
— Ах, ты не виноват⁈
— Нет! — глаза мои были подобны безоблачному небу. — Я много раз пытался тебе сказать!
— Да что ты⁈ Ай-яй-яй! И что же тебе помешало?
— Ты!
— Коста!
— Что? Что? Я же рот только открывал, чтобы признаться, так ты сразу с поцелуями на меня набрасывалась! Слова не давала сказать! Ты же такая ненасытная!
После этого пустился бежать.
— И я ещё должен тебе всыпать за то, что не рассказала мне, что предупредила братьев про наши клятвы друг другу! — вспомнил я.
— Так в чём же дело? Я тут! Иди, всыпь! — Тамара бросилась за мной.
Но в этот раз удержаться не смогла. Расхохоталась.
— Я тебя прощаю! — вопил я.
— Стой, трус! — захлёбывалась Тамара.
Мы смеялись оба. Я позволял ей нагнать меня. Позволял отвести душу, охотно принимая удары её прекрасных рук. Бежал дальше.