— Зная тебя, готов биться об заклад, что и года не пройдёт…
Тамара фыркнула.
— Полгода?
Тамара согласилась.
— Господь мне тебя послал. Какая же ты удивительная девушка! Откуда в тебе такой огонь горит⁈
— Сам же сказал. От Господа! — Тамара улыбнулась. — Что? Не можешь поверить своему счастью?
— А возможно?
— Даже не смей! Ты должен каждый день мной восхищаться!
Тамара повернулась ко мне. Поцеловала.
— И, кстати. Тебе тоже нужно выучить французский. И танцы.
Я вздохнул.
— Не слышу!
— Все уже ты слышала. Я же тебе уже говорил: куда я денусь⁈
— Хороший муж! — рассмеялась Тамара. — Всё. По коням!
…Мы мчались. Я смотрел на Тамару. Она была сосредоточена и спокойна. Все уже решила и распланировала. И все воплотит в жизнь по высшему уровню. В этом можно было не сомневаться. И тут я подумал, что моя жена станет одной из первых грузинок, которая перевернет многие из патриархальных устоев. На моих глазах будет происходить зарождение грузинской культурной элиты и интеллигенции. Той, которая впоследствии была так знаменита в бытность СССР. И вызывала всеобщий восторг великой страны.
На седьмой день нашей бешеной скачки мы добрались до города моего детства.
Въехали в столицу Закавказья через Гарцискарскую рогатку. Окраинная воинская застава с полосатым шлагбаумом и будкой. И продольный брус с вбитыми крест-накрест палисадинами для недопущения конного прорыва — та самая рогатка.
Старший, бросив на нас мимолетный взгляд, потребовал подорожные. Меня его спокойная реакция удивила. Я-то считал, что наше трио иначе, как пестрым, назвать было нельзя. Непонятный грек в виде горца. Покалеченная «мавра» в виде алжирца. (Тамара настояла на перевязке руки Бахадура после успешной операции в Вани). И юная девушка, грузинка. Какого чина — не разберёшь. Тамара сейчас выглядела, как и полагалось кавказским женщинам. Накидка на месте. Все закрыто, видны только глаза.
— Подорожных нет, — ответил я.
Служивый пожал плечами.
— Тогда я не смогу разрешить вам въехать в город!
[1] Буквальный перевод с грузинского: «Я», «Я есть». В данном контексте, хвастливое «Это я!»
[2] Коста воспользовался блестящей репликой С. Довлатова.
Глава 23
Тифлис не Тбилиси
Я достал свою бумагу-«вездеход». Часовой принялся ее изучать. Наконец, спокойствие ему изменило. Было видно, что он не знает, как с нами поступить. Все-таки моя бумажка-броня что-то да значила. «Почесав репу», старшой принял единственно верное решение, столь характерное для российской действительности. В деле «Лисицы» я вдосталь налюбовался на такую манеру что у армейцев или флотских, что у чиновников. Смысл простой: кабы чего не вышло. Отсюда выход: вот буду я теперь с вами разбираться⁈ Оно мне надо? Вон, есть начальство, пусть они головы ломают! У них и зарплата побольше! А моё дело маленькое!
Все это было написано на лице служаки. Так что я был почти на сто процентов уверен, какое решение он примет.
— Я дам вам сопровождающего. Он препроводит вас в корпусной Штаб. Пусть там решают, что с вами делать!
Кто бы сомневался!
— Милютин! — позвал старший одного из подчиненных.
Милютин подбежал к нам.
— Проводи до штаба! — приказал, передав ему мои бумаги. — Пропусти!
Это он крикнул уже рядовому у шлагбаума. Тот быстро исполнил приказ. Мы пересекли линию. Теперь, наверное, можно было сказать, что въехали в город.
Но так можно было сказать только на словах. Застава была выдвинута далеко в поле. Не иначе как с запасом на расширение города. И нам пришлось довольно значительное время ехать по извилистой дороге через, практически, пустырь. Справа были обрывистые возвышения. Слева — овраги, упирающиеся в берег Куры.
И тем не менее, сердце моё билось учащённо. В голове я лихорадочно «лопатил» карту Тбилиси моего детства, представляя, что тут будет через сотню лет. Примерно представлял. И пустырь уже не вызывал удивления. Наоборот, умилял. Тем более, что впереди показался великолепный сад. Я не удержался. Просто ткнул рукой в его направлении, взглянув на Милютина. Тот охотно взял на себя роль гида.
— Мадатовский остров…
— Остров? — я не удержался.
Сколько себя помнил, ни о каком острове в Тбилиси речи не было.
— Ну да. Остров. Там Кура. Там протока, — Милютин тыкал рукой в нужном направлении.
Тогда понятно! Протоку явно потом засыпали. Стало даже немного стыдно за то, что не знал такого факта о родном городе. Стоп! Теперь, кажется, понятно, почему один из каменных мостов у нас назывался Сухим! Наверняка, был перекинут через эту протоку.