Вульф тут же взбодрился и разулыбался. Засверкал, как новенький полуимпериал. Вот что приз благодатный с моряками делает!
Я же пригорюнился. Нет, я понимал, что контр-адмиралу виднее в вопросах большой политики. И, возможно, я излишне драматизировал ситуацию, посчитав неизбежной войну с Британией. В конце концов, есть дипломаты, чтобы разруливать такие инциденты. И уж точно мне не почину давать советы морскому генералу, прошедшему не одну битву не только на поле боя, но и за столом переговоров. Собственно, печалило меня одно — моя собственная жизнь. Что теперь будет с моими планами насчет Тамары?
— Позвольте вопрос, Самуил Александрович? — я чуть не поднял руку, как школьник за партой.
Контр-адмирал милостиво кивнул.
— Что со мной будет?
Эсмонт рассмеялся так, как будто я чушь сморозил, не подумав. На самом деле именно так он отнесся к моим словам.
— Вот за что я не люблю шпаков, так это за вашу неразбериху в голове. От чего такие вопросы? Тебе что твой начальник Фонтон приказал? Шхуну сопровождать?
— Да, но…
— Никаких не может быть «но»! Приказано — исполняй!
— Была договоренность до Черкесии! — упорствовал я.
— И что ж? Выйдешь за ворота геленджикской крепости и потопаешь по своей надобности? — снова рассмеялся контр-адмирал. Он был явно легок на смех.
— Именно так! А если до Адлера или до Сухум-Кале морем подкинете каботажником, вообще было бы замечательно!
Контр-адмирала словно подбросило из стула. Он подскочил ко мне и тихо, боясь напугать и сбить с ответа, спросил:
— Неужто на мысе Адлер был?
— Я, Самуил Александрович, вместе с одним англичанином осенью пол Черкесии объездил. И у Гассан-бея гостил несколько дней. А мыс на пузе прополз.
Эсмонт отскочил от меня и неверяще покачал головой.
— Нет, ты слышал, Николай Павлович? Слышал⁈ Мы тут гадаем, как нам операцию десантную спланировать. Мучаем Засса и Вельяминова запросами, требуя описания береговой полосы. И тут, словно с неба… Нет, из пучины морской выплывает к нам чудо-юдо и говорит: чего тебе надобно, старче? А надобно мне, голуба моя, чтоб ты тотчас же в компании капитан-лейтенанта уединился с моими штаб-офицерами. Уж они-то всю душу из тебя вытрясут, пока карты и диспозицию адлерскую не составят.
— Карты картами, а со мной что же будет?
— С тобой? Путь далек тебе лежит, Коста! Поплывешь в Севастополь!
— Да на что мне в Севастополь⁈ Меня в Грузии ждут! — возопил я, не стесняясь контр-адмиральской каюты, где голос дозволено повышать лишь одному человеку — ее хозяину.
— Никак не могу тебя отпустить, голубь ты мой сизокрылый! Кто за англичанами там присмотрит, как не ты? С меня потом адмирал Лазарев стружку снимет: мол, как посмел отпустить нужного человека?
Я сник. Ох, Тамара-Тамара! Я хотел! Я рвался! Но как пробить эти медные лбы⁈
— Ну, что ты голову повесил? Велика беда! За месяц-другой обернешься. Дождешься решения адмирала — и в путь. А моряки тебя в обиде не оставят. Подкинут прямиком до Поти или Редут-Кале. Все ж лучше, чем по болотам и чащобам абхазским пробираться!
Резон в словах контр-адмирала, несомненно, присутствовал. Только гладко было на бумаге, да забыли про овраги! Как придет черед плыть на восток, непременно Коста понадобится на западе. Не Коста, а Фигаро натуралис… Фигаро здесь, Фигаро там…
— Расстроился? Так доля наша такая — Государю служить верой и правдой! Ты же русский подданный! — тут Эсмонт решил сменить кнут на пряник. — Приглашаю тебя на обед в свою кают-компанию! Когда тебе еще доведется за адмиральским столом посидеть!
«В гробу я видел ваш стол — хоть адмиральский, хоть контр-адмиральский! Вот же мотает меня последнюю неделю! То пальцами ем в стылой кунацкой, то в цепях в вонючем трюме еле ложку до рта доношу. Теперь мучайся с серебром столовым да с хрусталем! Нет, не задалась у меня любовь с Черноморским флотом!» — в сердцах подвел я итог нашей беседы, понуро бредя за Эсмонтом в кают-компанию для старших офицеров.
… Предупреждение о том, что штаб-офицеры меня замучают, оказалось вещим. До рассвета чертил с ними планы, вспоминая ширину речек, висячие мосты, открытые пространства и глухие чащобы, урочища с брошенными хижинами и господствующие высоты в районе мыса Адлер. Не сложно было сложить дважды два. Флотские готовили десант в окрестностях имения Гассан-бея.
Чувствовал ли я себя подонком, наводя пушки на владения Хоттабыча? Однозначно. Он спас меня на скале у Гагр. Дал мне пищу и кровь. Помог экипироваться для прорыва через Главный Кавказский хребет. Я был знаком с его сыном и будущей невесткой. Общался с его домочадцами. Даже видел колено его старшей жены! И теперь его предал. Сдал с потрохами. Мне не помог совет де Витта. Не выходило отбросить нравственную брезгливость. Было тошно на душе, даже несмотря на то, что Хоттабыч был сторонником английского короля. То есть врагом.