… Второе заседание состоялось через неделю.
Удивился, насколько дотошно флотские и таможенники отнеслись к поставленной задаче. Мало того, что они выгрузили силами матросов ластовых экипажей сто тонн соли в карантинный пакгауз. Они еще провели сложнейшие расчеты грузоподъемности судна.
Арсеньев-Черный скучным усыпляющим голосом бубнил, не отрывая глаз от листа бумаги:
— Комиссия установила. Кормовая часть шхуны 'Виксенˮ найдена без всякого груза, пустой. Шхуна с погруженной солью имеет углубление ахтерштевня только 10 с половиною футов, форштевня — 9 футов и, следовательно, не имела полного дифферента, почему полагать должно, что в кормовой части шхуны находился еще груз, который, вероятно, оставлен где-нибудь на берегу Абхазии или же выброшен в море.
Причем тут Абхазия, коли все случилось гораздо севернее, никого не волновало. Даже Белл лишь презрительно фыркнул, заслушав сей опус. Я запарился подбирать слова, чтобы объяснить ему технические термины. Но и без них было ясно: с доказательствами британского беспредела у суда все печально. Вспомнил, что Фонтон что-то говорил про пороховую мельницу. Вероятно, он стал жертвой дезинформации английского посольства в Константинополе. Там тоже работали парни, вроде Стюарта, не лаптем щи хлебавшие.
В доказательство моих предположений каперанг зачитал очередной «убийственный» довод:
— По сообщению нашего посольства из Константинополя. «Шхуна „Виксен“ использовалась для снабжения горцев боеприпасами. За ее отправку отвечал секретарь английского посольство Уркварт. Под грузом соли была спрятана большая партия оружия».
— О! — сделал серьезное лицо Белл. — Мы видели, как были разочарованы ваши офицера, ничего не найдя в наших трюмах!
«Феликс Петрович! Ну как же так⁈ — я мысленно изобразил „рука-лицо“. — Что за хрень вы пишете в Севастополь⁈ То пороховая мельница! То груз под солью! Может, судейские выдумали всю эту дичь⁈ Представляю степень офигивания офицеров, проводивших разгрузку „Виксена“! Носили-носили мешки с солью, как джентльмены удачи — батареи. И с таким же финалом! Ни мельницы, ни ружей. Одни крысы!»
Белл и Чайлдс лишь издевательски развели руками. Мол, не виноватая я! Судьи сдержались, как и я, и не скорчили в ответ скорбные мины. С превеликим трудом.
Каперанг продолжил:
— По сообщениям от лазутчиков Правого Крыла Кавказского Отдельного корпуса. «В первых числах прошлого ноября на одном судне, приставшем в Суджукской бухте (вероятно, английской шхуне, взятой нашими крейсерами), доставлено значительное количество соли, медных турецких трехфунтовых орудий четыре, шестифунтовых так же четыре, ружей и шашек весьма много, пороху девять бочонков в каждом по 4 пуда. Все это оружие и порох прибывшем на сем судне турком Атербет-Гасаном передано горцам и отвезено в аул Биде».
«Ох, ё! Не меня ли турком окрестили? Еще и каким-то Атербетом?» — крякнул я про себя.
— Эти люди, ваши так называемые лазутчики, явно любят русское серебро!
— Что это значит, купец Бель⁈ — вскинулся таможенник.
— Это значит, что ради получения денег они готовы распространять любые небылицы!
— Тогда что вы скажете на это! — вопрос контр-адмирала был задан таким тоном, что ни у кого не осталось сомнений: Беллу — крышка!
Председательствующий в суде протянул мне газету лондонскую «Морнинг Кроникл».
— Читайте вслух!
— О! — не удержался Белл (вот далось ему это «О»!). — Здесь все знакомы с английским языком. А мне писали из штаба адмирала Лазарева, что на флоте с переводчиками — беда! Посему наши письма не могут быть отправлены в Лондон!
— Не юродствуйте! Читайте, переводчик! — благосклонно кивнул мне главный судья.
Я зачитал заметку. Наряду с пространными рассуждениями о незаконности оккупации русскими берегов Черкесии и о вопиющем ограничении торговли из-за надуманного опасения чумы, из нее следовало, что целью «Лисицы» была перевозка пороха, а также произвести эксперимент, чтобы убедиться в надежности русской блокады.
— Что скажете на это, джентльмены? — спросили англичан.
— Данная статья не может быть принята за официальную… ибо всем известно, что в Англии, Франции и Америке всякий печатать волен, что ему заблагорассудится, и поэтому статья эта не может служить к обличению нас в ложных показаниях.
— Позвольте добавить, сэр — обратился к контр-адмиралу капитан Чайлдс.
— Прошу!
— Сама статья написана дельным человеком, но объявление, что большая часть груза шхуны состоит из пороха, следует считать вопиющей ложью.
Белл тут же добавил: