— Крепки ли батареи гавани? — спросил, чтобы отвлечься от грустного.
— Да, какой там! — махнул рукой Цикалиоти и с презрением добавил. — Вроде, пушек много, сотни полторы… Старье! Есть и вовсе антиквариат генуэзских времен!
— А укрепления?
— Та же картина. Земляные брустверы. Удивился, что хоть ядрокалильные печи есть.
— У меня для Фонтона есть важная информация. Как раз насчёт флота. Черноморскому, будь он неладен, это может пригодиться.
— Чем тебе насолили люди Лазарева?
— Сейчас расскажу. Но сперва — другое. Пока по кабакам мотался, чего только не наслушался. В том числе разговор турецких морских офицеров об особенностях подготовки их экипажей. Представляешь, они готовят артиллеристов к тому, чтобы сносить такелаж, а не повреждать корпус корабля противника и не убивать его моряков! Пиратская практика! Преследовать, сбить паруса и захватить приз в виде судна и будущих рабов. Вот к какой тактике они готовятся. Мне кажется, наши адмиралы смогут учесть это обстоятельство на случай большой войны с турками[1].
— Ты допускаешь новую войну с султаном? Он наш друг сейчас! — удивился студент.
— Сейчас друг, завтра враг, потом снова друг. Да, мы — соседи и должны стремиться к миру. Но конфликт вероисповеданий никуда и никогда не канет в лету. Ты, как грек, должен это хорошо понимать, — Дмитрий согласно кивнул. — Когда турки примутся резать славян, начнется новая война.
Я стал рассказывать ему о своей эпопее с «Виксеном». Он слушал внимательно. Но шум в зале не способствовал важной беседе. Мне приходилось повышать голос, чтобы докричаться до Дмитрия.
— Рома! Рома! — вопила по соседству компания веселых матросов. Они стучали кружками о столешницу и будто звали кого-то по имени, предлагая присоединиться к их празднику жизни.
— Эта история с «Виксеном» еще не закончена, — уверенно сделал вывод Цикалиоти, дождавшись, когда соседи угомоняться. — Ничего еще не решено. В Константинополе ходят противоречивые слухи. Многое зависит от позиции султана. Пропустят турки или нет английский флот, если тот решится на демонстрацию? Все ж таки, договор 1833 года пока еще действует. Он истекает лишь через четыре года. Наш министр иностранных дел склоняется его не продлевать. Считает, что от него слишком много хлопот.
— Ты сейчас имеешь в виду Нессельроде? Разве не император все решает?
— Именно так и обстоит дело. Министр — послушный исполнитель воли царя. Но, быть может, Карлу Васильевичу удастся переубедить Государя.
— А ты сам как считаешь?
— Сложный вопрос. Бутенев — преданный сторонник договора. Считает его своим детищем. Но есть и обратное мнение. Что договор — фикция. Что турки пропустят вражеский флот, если посчитают, что для них это выгодно.
— Чертова политика! И чертовы дипломаты!
— Но, но! Я попрошу… Ты имеешь дело с состоявшимся чиновником Министерства иностранных дел!
— Сдаюсь, сдаюсь! — я смеясь поднял руки вверх.
— Так-то лучше! — рассмеялся Дмитрий. — Ну, всё, мне пора бежать. Дел много!
Мы обнялись.
— Фалилей, ты тоже не засиживайся. Через час жду тебя в гостинице! — предупредил студент абиссинца и умчался.
Остались вдвоём. Фалилей молчал.
— Всё хотел тебя спросить, Фалилей…
— Слушаю.
— Как ты попал в Константинополь?
— Мухаммед Али Египетский воевал с турками. В Палестине меня турки в плен.
А еще говорят, что «пришёл, увидел, победил» — выдающийся пример краткости! Мир не знает Фалилея и его речевых оборотов. А то уже давно бы освистали Гая Юлия!
— А домой почему не можешь вернуться?
— Не могу! Даже в Палестине остались враги, — Фалилей только развел руками.
Было понятно, что больше слова из него не вытянешь.
— Пора! — сказал абиссинец, вставая.
Мы обнялись. Посмотрели друг другу в глаза. И только сейчас отметил, что изменилась не только грамотность речи Фалилея. Изменились его глаза. Он смотрел на меня и на мир глазами свободного человека!
… Друзья покинули Синоп в тот же день. Я был уже готов включить режим мизантропа. Но тут случилась новая нечаянная «радость». Нарисовался Белл со своим неразлучным Лукой! Столкнулся с ними на пристани, когда пытался договориться с очередным капитаном, имея вариант в запасе в виде предложения другого капитана. Весна вступала в свои права, и сообщение между Синопом и Стамбулом уже работало вовсю. Но до навигации в Черкесию нужно было ждать еще неделю. Этот капитан тоже был готов подкинуть меня до Адлера или на берег между Гаграми и Сухумом. Я был согласен присоединиться к любому, лишь бы побыстрее. Точного срока ни один, ни второй не могли назвать. Ссылались на свои обстоятельства. Оставалось только ждать, кто из них раньше проявится. С этими мыслями и шёл по пристани, когда натолкнулся на «сладкую парочку»!