— Анна, — позвал он по радиосвязи, — ты не замечаешь ничего странного в ландшафте?
Анна оторвалась от работы с антенной и осмотрелась:
— Что ты имеешь в виду?
— Эти валуны… они образуют какую-то структуру. Как будто выложены в определенном порядке.
Анна внимательно оглядела местность:
— Теперь, когда ты сказал, я тоже это вижу. Особенно если смотреть под определенным углом. Это… не может быть естественным образованием.
— Именно. Кто-то или что-то перемещает камни, создавая огромный узор. И знаешь, что самое странное? Он напоминает схему, которую Рэддл нарисовал на моем планшете вчера вечером.
— Николай, — в голосе Анны появилась тревога, — это значит, что изменения затрагивают не только базу. Вся Луна начинает… трансформироваться.
Николай аккуратно поднялся и подал Анне инструменты, пока та возилась у тарелки антенны. В какой-то момент она случайно уронила ключ, и тот полетел прямо в черную бездну космоса. Оба замерли, глядя ему вслед. Потеря инструмента грозила сорвать весь ремонт.
Николай в последний миг поймал падающий инструмент и аккуратно вложил обратно в руку Анны. При этом их шлемы слегка стукнулись. Они переглянулись и рассмеялись, глядя друг на друга в иллюминаторы скафандров.
— Ой, прости… Спасибо тебе! А то пришлось бы ползти обратно за другим, — послышался в наушниках взволнованный голос Анны.
— Да ладно, ерунда! Главное, что поймал. Ты там как, справляешься? — ответил Николай.
— Да я вот тут уже все искры пересчитала на этой тарелке! — пошутила Анна. — Скоро свою электростанцию открою. Ещё пара хитрых движений гаечным ключом — и порядок, свяжемся обратно с Землёй.
Пока Анна возилась с починкой, Николай любовался её фигурой в объемном скафандре.
Даже в громоздком космическом костюме Анна сохраняла грацию движений. Ее уверенные, точные действия выдавали опытного инженера, а вместе с тем — в каждом жесте чувствовалась женственность. Николай поймал себя на мысли, что восхищается не только ее профессионализмом, но и чем-то большим — внутренней силой, решительностью, тем особым светом, который, казалось, исходил от нее даже сквозь непроницаемую оболочку скафандра.
В последние дни он все чаще думал об Анне. Их отношения, вначале чисто профессиональные, постепенно обретали более глубокий характер. Общая опасность, совместная работа над загадкой древнего механизма, долгие разговоры по вечерам — все это сближало их. И в этой близости Николай находил отдушину среди нарастающего хаоса и неопределенности.
«Ну ничего себе грациозные складочки, но зато у неё очаровательные ямочки на щеках, когда она смеётся», — подумал Николай.
— Вот! Кажется, всё, — объявила Анна. — Юрий, проверьте там сигнал, доходит?
Раздался довольный голос Юрия из динамиков:
— Принимаю четко и ясно! Молодцы, ребята, выручили. Возвращайтесь внутрь до следующих неполадок!
Космонавты слезли с установки, Николай украдкой смотрел в сторону Анны, старательно не замечая не самого элегантного силуэта в объемном костюме.
Но даже неуклюжий скафандр не мог скрыть ее привлекательности в его глазах. Николай давно понял, что его чувства к Анне перешли грань простой симпатии. Здесь, на Луне, в отрыве от Земли, в условиях постоянной опасности, эмоции обострялись, становились ярче и глубже. Возможно, это был эффект изоляции, о котором предупреждали психологи космической программы. Или, может быть, нечто совершенно реальное, что возникло бы между ними в любых обстоятельствах.
"Странно думать о романтике в такой момент", — мысленно упрекнул себя Николай. Когда весь мир, возможно, стоит на пороге фундаментальных изменений, когда неизвестный механизм перекраивает законы природы — не время для личных чувств. И все же… эти чувства были якорем, удерживающим его в реальности, не позволяющим полностью погрузиться в пугающие тайны древней технологии.
Неловко переступая в громоздких скафандрах Николай и Анна ввалились в тесную камеру и в очередной раз стукнулись шлемами.
— Ну что за напасть такая! — рассмеялась Анна. — Мы с тобой как заколдованные!
Они забрались в крохотные декомпрессионные камеры, насыщая пространство воздухом после вакуума.
— Может нам уже просто в одну камеру залезть вдвоём? А то мы, наверное, и тут лбами стукнемся! — пошутил Николай, стараясь скрыть смущение от близости с Анной.
— Ха, ну уж нет! Эти стены и на одного-то еле рассчитаны. Мы тут или задохнёмся, или просто застрянем намертво!
Когда они наконец выбрались из декомпрессионной камеры и сняли скафандры, Николай заметил, что Анна смотрит на него иначе — более задумчиво, с каким-то новым выражением в глазах.