Так и вышло, что всем по пятнадцать, а этому тринадцать едва. А уже выпускник. В прошлом году Зилвестер парней полдня к месту вез. Вымотался так, что сам готов был в склепе запереться. В этот раз хоть от поселка близко. Полчаса езды всего. Можно бы и пешком, но всем было влом лопаты и сумки с барахлом для ритуалов на себе переть.
К добру или к худу? Лучше бы погодить с практикой еще недельки на две, но шатуны никогда с расписанием уроков не сверялись и не будут. Так что как обходчик маякнул, что задергались, так и практика. Даром Зилвестер нервы себе мотал? Даром вдалбливал в темные головы науку и кривые рунные круги по пять раз заставлял перечерчивать, пока толк хоть какой не вышел? Не все же гении. Им же потом вступительный тест в училище сдавать, а кому и в Академию не мешало бы.
Днем безопаснее. Можно легко призвать одного из беспокойных, что повадились пробовать на прочность могильные клети, и на не-живом примере наглядно и с пользой для всех уложить обратно. Потом каждому по лопате, для закрепления.
Снять верхний пласт у беспокойных могил, оголить запорную клеть, наложить новую печать, зарыть. Без поднятия. К ужину как раз справятся. Школе за работу из казны профит. Ему, Зилвестеру пяток чаров премии, да темным детишкам на расходники. А то дожились, что приходится самим на карьер за известью и солью ездить, травы собирать самим, самим варить, самим заклинать…
А какие тут, в Барку-Пешкут, заклинатели? Такие же как сам Зилвестер мастер-некромант. Вторая категория по силе. С натяжкой и на нерве. Рунолог он, а не некромант, если разобраться. Изобразит хоть лестницу в бездну, а толку, если сил не хватает? Темным деткам теории без практики, что доброе слово без розги по чуйкому месту.
Давно учителя просили с дипломом Академии, но кто на побережье за полушки работать поедет? Обидно. Будто тут дети другие. Будто их учить не надо. Особенно некоторых, у которых ежи в штанах. Это ж надо было в храме такую дурь спороть и к мольцу со скипетром для благословения голым задом повернуться? А тот возьми и шлепни не глядя. Благословил так благословил.
Прибыли. Парни посыпались горохом, подначивая друг дружку, пихаясь и воюя за «свои намеченные» лопаты. Зилвестер спрыгнул, держа поводья в руке, приложил печать к воротам, потянул створку…
— Мастер, — нервно, срывающимся голосом зашептал подлезший со спины «благословленный» Пешка Питиво. — Мастер… Страшно там. Нам правда туда надо? Может ну его, а? Мастер!!!
Зилвестер дернулся от пронзительного вопля и будто проснулся.
В круглых черных глазах подростка поблескивало синим. Еще полгода-год и дар себя во всей красе явит. Первый уровень будет, не меньше. А шило в заду и чутье и сейчас на внекатегорийного тянут.
На уши давило, как высоко в горах, Зилвестер наконец сообразил, что кроме Питиво, никого не слышно.
Обернулся. Увидел, что телеги никакой нет и лошади, в руках, вместо поводьев, пустота, все кругом серое, а могильные камни, увенчанные крестями, дрожат и двоятся, как тени от двух стоящих рядом свечей.
Пешка с синими звездами в глазах, крабом цеплялся в руку ледяными пальцами, из которых костяные когти полезли, пустив рукав на лоскуты, и до Зилвестера дошло.
— Перешел… Глядь… Глядь… Перешел!
Кроме «глядя» ничего на ум не шло. Зилвестеру на порог путь заказан, только в щелку смотреть, да изнанкой подглядывать. Или когда кто-то проведет. Или вот так,опрокинет.
За Питиво дрожала его собственная тень, формируясь в громадную человекоподобную фигуру, но это было полбеды. Посреди кладбища, аккурат над древним склепом, закручивалась, накреняясь и становясь на ребро, воронка. Не обычный провал-трещина, а целые, глядь, врата. Зилвестер такое на картинке только и видел. А что не чуял почти стоя практически рядом, так куда ему?
А Пешка, судя по чумным глазам, даже не понимал, что протащил себя и его на изнанку, откуда до порога — один чих. Только бы не нырнул.
— Задом! — рявкнул Зилвестер.
Пацан попятился, наступил собственной тени на край. Сквозь нескладное тело подростка проступил, раздаваясь плечами, синий рогатый костяк в пластинах доспехов…
Твою налево… Некроформ!
Зилвестер парня едва-едва за руку схватить успел, толкнул в тень.
Вывалились вместе.
Створка кладбищенских ворот лежала на земле, лошадь, громыхая телегой, мчалась, не разбирая дороги прочь. Пацанов и след простыл, упылили вслед за телегой. Хорошо бы кто сообразил к гонгу бежать, а уже потом в Школу. Сообразят, сообразительные. Один вот только придурок тут остался, мать его темная.