Когда цепочка политых кровью рун, огибающих уже проявившийся вихрь, замкнулась, оказалось, что Пешка стоит снаружи, гудящего сине-лиловым колючим светом круга, а мастер Зилвестер внутри, на сложном знаке, похожем на якорь, только вывернутом. И с вектором силы. И с усилителем. И… Пешка думал это такой хитрый замок на круге, чтоб держало сильнее. Сначала. А как мастер в него встал…
За спиной Зилвестера пульсировал провал. Пешка видел как проминается совсем тонкая, словно пленка киселя, перемычка, за которой ворочается голодное не-живое…
— На три счета, парень, — сказал Зилвестер. — Как только серые полезут.
— Кто?
— Зайки, — ухмыльнулся мастер и с такой же улыбкой дальше продолжил: — Сначала руки. Потом вот тут, — он провел по горлу. — Не трусь. Можешь даже глаза закрыть. Я сам подставлю. Твой клинок, пока что, лучше тебя знает, что делать. Только потом внешний контур запрешь и бегом в храм, понял? Не думать. Бежать. На красный круг. От крови крышку по любому сорвет, так что лучше там. И… прости меня, дурня старого. Не так оно все у тебя быть должно было*. Да только до поселка всего ничего, а из нас двоих ты — некромант, а я так, лопату подержать.
Зилвестер опустился на колени, положил руки поверх, выворачивая жилистыми запястьями с нитками вен. Приподнял голову, чтобы Пешке было ловчее…
Во рту стало кисло. Гудело в ушах, немели пальцы от ставшей колкой и щипучей, как иней, крови. К вратам, мастер был прав, тянуло так, что пришлось меч в землю упереть, чтоб не снесло. Ледяной ветер нещадно трепал отросшие волосы, и те лезли в глаза. Вот только ветра никакого не было. Здесь. Ветер былоттуда.
— Ты сам поймешь, когда пора, — дернул горлом пожилой мастер, улыбаясь спокойной улыбкой, которая бывает у мертвецов, успевших все, что собирались. — И не бойся. Все правильно. Чтобы одолеть мертвое, нужно отдать живое. Неважно, что это, кровь, плоть, часть сути, часть мира, собственная жизнь или чья-то жертва. Лучше добров…
Брызнувшая Пешке на лицо кровь была сладкая-сладкая.
Потом он побежал. Сквозь серое. Только красное было красным. Успел. Упал, хрипя и колотясь, на красный рунный круг в храме до того, как некроформ проломил слабую скорлупку тела**.
___________________
* Некромантам, как и целителям, нельзя отнимать жизнь. Целители полностью либо частично теряют дар, некроманты, попробовав крови, сходят с ума и впадают в зависимость от желания убивать снова. Добровольное согласие жертвы роли не играет, если убийство случилось во время первого контакта с гранью или в день обретения, когда некромант заклинает на пороге свой ритуальный клинок.
** Когда первый контакт и обретение происходит одномоментно — некромант с большой вероятностью будет неспособен управлять проекцией грани (некроформом). А если при этом еще и убьет кого-нибудь…
5
Здесь и сейчас.
— От темных держись подальше, особенно от некромантов, — поучала когда-то Аманду тетка, — привяжешься, пропадешь. Придет нужда, любого на жертвенник уложат и горло вскроют так же легко, как свою ладонь, если поймут, что ладони будет недостаточно. Они называют это «другой вариант». Особенно одиночек остерегайся. Семьи у них нет, уму-разуму учить и мордой в пакости тыкать некому, только закон. А как у нас закон работает, сама знаешь. И эльфа этого своего тоже лесом шли, лучшим местом чую, мутит он что-то.
— За кого тогда тут замуж ходить, — возмущалась Аманда, — когда в какого нормального мужика не ткни, то темный, то эльф. А чем дальше в Нодлут, тем темных больше. Не в Штиверию же ехать, как ты на той неделе советовала, потому что там ведьмаков на каждом углу по пучку. И если только по масти выбирать, как потом с этой мастью жить?
— Замуж… — хмыкнула тетка. — Замуж нужно быстро ходить: зашла и вышла. Пока не поубивали друг дружку.
— А дети?
— Дети и без замужа родятся. Дурное дело нехитрое.
В невнятном шевелении тумана у кромки леса обозначились очертания фигур. Они приближались, подергиваясь, как картонки на нитках в переносном балагане. Театр теней называется. С одной стороны полотна картонки, с другой тени. И зловещий голос невидимого за пологом актера.
Пи, как раз таким зловещим голосом прошептавший про жертвы, умолк, и за долгое мгновение между двумя ударами сердца Аманда успела вспомнить не только свою жизнь, но и теткины наставления.