Кто бы знал, что в кустах столько торчащих корней? Он же не провидец. Просто пес без имени. Споткнулся, упал…
Рыжая пнула к ногам темного сумку, часть барахла из которой валялась на земле вместе с одеялом, и перекинула ногу через упруго гудящую метлу.
— Эверн, — представился пес, выпрямляясь, поймал благодарный взгляд, быстро сплел пальцы в начальных фигурах «петли мрака» и «молота», тут же стряхнув начатые плетения.
— До гроба и за ним, — едва шевельнув губами, отозвался Пи, выразительно поправил ремень, под которым прятался футляр, подмигнул. В тот же миг свел ладони, одна над другой, уходя в сторону и разворачиваясь боком. Новый жест, взмах, удар. И тут же еще один, практически без паузы.
У Аманды вышибло дух, в ухе щелкнуло. Она перестала слышать, но видела, как проломило выставленный с запозданием щит. Стянуло петлями из тьмы и силы горло вампира, его кожа покрылась сеткой трещин, сочащихся темной медленной кровью. Мотнулась в сторону голова и вмялась грудная клетка. И всё это за пару секунд. А на третью Пи забросил сумку за спину, скомандовал: «Вверх» — и, вцепившись Аманде в плечи, вскочил боком на завибрировавшую от сдерживаемой силы метлу.
Ощущение при взлете было, будто Аманда тащит на хвосте мелькнувший в стороне храм Изначальной. Легче было Пи на загривок себе закинуть и нести, чем так. Ничего другого, как завязать встроенные в метлу накопители на собственный резерв, компенсируя непредусмотренного пассажира, она не придумала. Да и когда думать было? Сначала полежалки эти на грани… грани и нервы дыбом, потом старший Драгул, от которого склепом за километр несет и самоубийственная выходка Глядя, как бы его там на самом деле ни звали.
Мелькнули макушки деревьев, ветер набился в уши и нос, дорога превратилась в ленту, смазываясь.
Обрушившийся вдогонку удар пришелся вскользь и всё же задел краем. То ли Драгул не рассчитал дальность, то ли Пи изловчился и щитом отвел, едва не сверзившись вниз и дернув Аманду в сторону, но черенок вильнул. Метла угодила в воздушную яму, клюнула носом. Аманда дожала мощности из резерва и поняла, что не случившийся внизу трындец вот-вот случится в воздухе, причем скоро, а до земли…
— Я пустая, — сказала она, едва шевельнув губами, чувствуя, как подкатывает к сердцу немота и паника. Можно было снизиться, но чем ближе к земле, тем опаснее перегруз. Снизиться и стряхнуть Пи? Успеет «воздушную линзу» подставить или еще как падение смягчить? Сама она без метлы тоже не летун. Крылатой ипостаси нет и не будет, эльфийская кровь подгадила.
А ну как Драгул не ограничится пинком под помело и сейчас его экипаж гонит следом по дороге? Что они даже вдвоем могут противопоставить одному из старейших хладен в мире? Ничего.
Времени на раздумья осталось… Не осталось.
— Я пустая! — заорала Аманда, чуть оглядываясь.
Орала, потому что несущийся в лицо поток сносил голос, а отсекатели, чтоб не жрали силу, она еще на взлете убрала. Да и бледный в прозелень Пи сейчас вряд ли мог в полной мере сосредоточиться на чем-то, кроме мыслей, как не свалиться.
В распахнувшуюся рубашку была видна голая грудь, покрытая мелкими пупырками, с твердым от холода соском. Рисунок тьма-вязи расползся по коже и на шею влез, будто живой. Пи держал Аманду одной напряженной до каменных мышц рукой за талию, а другой, наверное, цеплялся за черенок у самого помела.
Амандин живот под рукой некроманта покалывало от исходящей от Пи силы. Неровно, толчками. Было похоже на пульс, словно у нее два сердца вместо одного. Только бы пальцы в помело не сунул. Без пальцев не останется, но чаровать и фигуры из них крутить долго не сможет.
— Пустая! — снова заорала Аманда. — В ноль!
Он что-то ответил, прижавшись к ее спине. Понял?
— Пи, не выдержит!! — У нее уже характерно тянуло внутри, будто жилы на барабан наматывали. — Я не выдержу нас!
— …на меня! – ввинтилось в ухо, а шею цапнуло щетиной.
— Что!?
— КО МНЕ! ПОВЕРНИСЬ!
— Как?! — крикнула она в ответ, оглядываясь, но безбашенный темный отпустил черенок, опрометчиво положившись на работающее рывками удерживающее поле. Пи потянул подбородок Аманды к себе и, прижавшись всем телом, впился в губы, а обе его ледяные руки, почти тут же ставшие горячими, оказались у нее под рубашкой. Одна легла на живот чуть ниже солнечного сплетения, другая прямо под грудь над сердцем.