— Псих, ты что ли, алгоритмы считаешь? У меня какие-то цифры возникают в уме, — она разочарованно смотрела на меня, словно я не оправдал ее ожиданий.
— Гаврилова, сосредоточься и воспроизведи мысли Оболенского, иногда это может быть очень полезной информацией. Например, сложный шифр, код от сейфа или номер телефона, — учитель и не захотел прекращать эксперимент. Я же продолжил производить расчеты.
— Ничего такого он не думает, это что-то из высшей математики, в которой я не сильна, — расстроилась девушка, провалив поставленную задачу.
— Хорошо, Оболенский, теперь подумай о чем-нибудь ином, более приземленном, — учитель явно сейчас подыгрывал ученице, подставляя меня, и это мне не понравилось. Захотелось напакостить. Представил Гаврилову голой в душе, напевая знакомую мелодию одной старой группы, под которую стриптизерши в клубе до сих пор снимают одежду.
— Учитель, он вообще перестал здраво мыслить. Не думаю, что смогу прочесть его мысли, — первой сдалась пунцовая девушка, узнав то, что ей не понравилось. А же искренне старался соответствовать своему новому прозвищу, творил дичь.
— Хорошо, сейчас попробуем гипноз, выходи Смирнов, заставить Оболенского сделать что-нибудь странное, — передо мной вышел Фантазер, и мне его взгляд не понравился. Раз он сумел нафантазировать по поводу списывания, то хрен знает, что может придумать теперь. Для того, чтобы не попасть под гипноз, нужно держать фокус внимание на себе и своем теле, не отвлекаясь на посторонние раздражители. Так и поступил, проверяя насколько я голоден. Обед пришлось пропустить, и теперь желудок требовал пищи. Почти захлебнулся слюной, мечтая о вкусном ужине. Фантазер не сводил с меня пристального взгляда, а я ушел в себя, пообещав вернуться нескоро.
— Учитель, он вообще не гипнабелен, можно мне кого-то другого, — возмутился моей невозмутимости ученик.
— Нет, конечно, соперников не выбирают в бою. Так что выведи его из равновесия, привлеки внимание и возьми под контроль, — наставлял хитрый Самуэль Гаврилович, совсем мне не подыгрывая. Вот скажите мне, как можно выставлять в поединке простого человека против одаренного соперника?
— Смотрю на тебя, Псих, и вижу побитую рожу, которой не хватает второго фингала для симметричности. Очень жаль, что не успел подрехтовать тебя на тренировке, — сейчас я на миг забыл, что был голоден и посмотрел на соперника. Пару мгновений и ощутил, что сознание обложило, словно ватой. Тут я реально струхнул и разозлился не по-детски, ведь отвести взгляд у меня уже не получалось. Тогда просто продолжил играть в гляделки, давя противника своей волей. Только одна мысль крутилась в сознании, не сдвинуться с места, иначе противник меня победит. Застыл, как соленой столб, зафиксировав себя, боясь шевельнуться.
— И сколько так будете стоять, как два барана на узкой тропинке? Смирнов, приказывай Оболенскому что-нибудь сделать, — мы продолжили пялиться друг на друга, пока я не моргнул, разорвав крепкую связь. Учитель щелкнул пальцами, выводя обоих из оцепенения. Теперь и Фантазер заморгал, смотря обескураженно на меня.
— Способ, конечно, грязный, но эффективный, вниманием завладел, а вот с исполнением налажал, — покачал головой Самуэль Гаврилович. — Нужно было заставить Оболенского хоть присесть для проформы, а так результат засчитать не могу.
Мой соперник сжал кулаки от бессилия, отойдя в сторону к однокурсникам, бросая многообещающие взгляды. А я осознал, что научился сопротивляться гипнозу и, кажется, смог подчинить мага, но это не точно.
— Сегодня Оболенский для вас стал крепким орешком, кто готов выйти следующим против него? — Вперед сразу шагнуло несколько одногруппников, а я лишь нервно сглотнул.
— Какие вы прыткие, интересно, что ж он такого вам сделал? — верно подметил учитель желание мне отомстить. — Хорошо, первой выйдет Лопухина, наложи на него любое проклятие, — я офигел, вот и как мне сейчас поступить? Против этого лома у меня нет в запасе приема. Захотелось как трусу сбежать. Ворона усмехнулась недобро, хрустнув костяшками пальцев. Я лишь закрыл глаза, моля Бога о чуде…
Глава 4
Противостояние
Княжна Лопухина с пренебрежением смотрела за потугами того, кто наградил ее прозвищем Ворона. Это был своего рода сарказм, намекающий на ее душевную тайну. А такого она простить не могла. Сейчас раздумывала о том, каким проклятьем наградить зарвавшегося парня, пока тот пытался противостоять одаренным. Сначала она хотела применить расстройство желудка, но передумала, ведь если он умчится в туалет, то это может не понравиться остальным участникам. Потом захотелось проклясть на тотальное невезение, но и этого показалось ей мало.