— Лёнечка, ты, как всегда, притворяешься. Я в курсе, что вовсе не спишь. Нет, сегодня не стану рассказать хорошую сказку. Моя жизнь в этом доме из красивой сказки превратилась в настоящий фильм ужасов, — хлебнула из бутылки прямо из горла. Лунный свет, струящийся сквозь окно, позволял наблюдать за растрепанной женщиной в шелковом халате на голое тело.
— Знаешь, я никому тут не нужна, и меня здесь никто не любит, — продолжила женщина изливать свою душу. — Твой отец, жестокий человек, спит и видит, как от меня избавиться. Желает, чтоб я добровольно ушла. Вот только я привязалась к тебе, сама не знаю зачем. В тебе есть что-то такое, меня словно бабочку тянет каждую ночь в эту спальню. Мне это тоже не нравится, ты слишком маленький, но ничего не могу поделать с собой, — она сделала еще один большой глоток.
— Да и идти мне некуда. Я совершенно одна в этом городе, так что не обессудь. Михаил предлагает мне содержание, если покину его. Вот только из-за тебя не хочу уходить. Моя постель давно пуста, князь каждую ночь уезжает из дома, — продолжила изливать свою печаль отвергнутая отцом очередная мачеха.
В этот момент, когда она замолчала, за окном стали слышны непонятные звуки, словно кто-то пытался забраться по отвесной стене. Марья Петровна их тоже услышала, перехватив бутылку обратным хватом, превратив в ударное оружие. Послышался скрип открываемой ставни, кто-то явно пришел по мою душу. Темный силуэт с холодным оружием в зубах, перелезая через подоконник, явно не хотел пожелать мне спокойной ночи. Одновременно с мачехой догадались, что нам пришли кранты, свидетелей никто не оставит в живых. Но боевая женщина, стоя сбоку от окна, ударила его по голове той самой бутылкой. Я испугался не на шутку, захотев сбежать от убийцы. Мое желание исполнилось, мгновенье спустя оказался в ином мире вместе с Марьей Петровной…
Глава 26
В чужом доме
Когда Марья Петровна ударила бутылкой спиртного по голове того, кто проник в мою комнату, на автомате оказался в ином мире, не сразу сообразив, где нахожусь. Вокруг по-прежнему была темнота, с трудом различались предметы мебели.
— Ленечка, ты тут? — послышался голос моей мачехи. — А где тот извращенец, который по ночам лазает в детские спальни? — кто бы говорил. Сейчас со мной здесь находился лишь один извращенец, а точнее, извращенка, но она так о себе почему-то не думала.
— Не знаю, вроде, кроме нас, здесь больше никого нет, — также шепотом ответил, вглядываясь в темноту и стараясь высмотреть возможного убийцу. До этого при свете луны рассмотрел у ночного гостя стальное лезвие, зажатое в зубах. На лице была повязка, одет в темную одежду, сомнений не возникло, что это непростой грабитель, решивший залезть в серьезно охраняемый особняк. Только самоубийца мог пойти на такое или убийца, которому хорошо заплатили. Была еще мысль, что кто-то решил меня похитить, но я не представлял особой ценности, даже для собственного отца. Так что эту мысль отмел, как абсурдную.
И тут комнату пронзил женский визг, словно включили пожарную сирену, отчего мы подпрыгнули и тоже заорали, создав голосистое трио. За дверью послышался топот ног, и дверь с силой распахнулась. Включился свет на стенах, немного ослепивший, ввалилось трое стражников, бросившихся нас связывать. Лежа на полу рядом с Марьей Петровной, осмотрелся по сторонам. Это точно не было моей спальней. Мебель иная, комната меньше, а на кровати сидела девчонка десяти лет с удивлением нас рассматривающая. Нам задавали вопросы на чужом непонятном языке. Мы молчали, как партизаны, понимая, что влипли, по самое не балуйся.
Не добившись от нас никаких результатов, повели к хозяину поместья. Дабы тот принял решение, как поступить с незваными гостями, переполошившими весь дом. В кабинете, куда привели, за письменным столом сидел мужчина в домашнем халате, воззрившийся на нас с большим удивлением. А ему было чему удивиться. Перед ним стоял мальчишка в пижаме с босыми ногами и нетрезвая женщина в шелковом коротком халатике на голое тело. Марья Петровна, видно, сильно испугалась и теперь икала, воззрившись на хозяина, явно не веря собственным глазам.