А другого варианта для её сокрытия с глаз не было, ведь только здесь, в стенах этого замка, за которые никогда не прольётся свет истины и можно сокрыть все самые сокровенные тайны, для которых нет места на просторах АДа. Чем и пользовался Астарота и иже Люцифер с ним. Так что, все те, чья участь незримо привела их под своды этого замка, можно сказать, что вошли в чертоги забвения, где не действуют иные законы кроме безвременья. И трудно сказать, что было хуже, вечные муки в пределах АДа или же мучение забвением в границах этого замка.
–Ну, как у нас тут дела продвигаются? – Зайдя в одну из подвальных камер, мысленно потирая руки, спросил Астарота темноту камеры. На что получил шипящий, с запахом горелого мяса ответ, исходящий от тлеющей груди Бенсозии, на которой висит мешочек, источающий жар плода её души, помещённой внутри него. И физическая основа Бенсозии, нутром чувствуя, то, что находится за стенками этой непроницаемости, представляющий из себя этот контейнер, выполненный в виде простого мешочка, начинает внутренне выгорать, принося ведьме бесконечные мучения. Её душа, вот что горит на её груди, а дотянуться до неё, чтобы взять и стать единым целым, она не может.
– Хотя я, наверное, мог бы и не спрашивать, раз всё и так, в отличие от тебя видно. – Рассмеялся Астарота, наблюдая за тем, как Бенсозия с черными провалами вместо глаз, сосредоточив все свои зрительные рецепторы на носу, пытается с помощью него нащупать местоположение Астароты.
–Чего закрутила носом. Неужели, хочешь меня занюхать до смерти. – Всё не унимается Астрота, который между тем, не только работал языком, а подойдя к прикованной к стене Бенсозии, оттянул стягивающую мешочек бечёвку, где удостоверившись в том, что результат соответствует его ожиданию, вновь крепко затягивает его. После чего, заняв напротив неё наблюдательную позицию, ещё раз проявляет к ней свою внимательность и уже после этого, решает начать своё собеседование.
– Видишь. Ай, я постоянно забываю о твоём, только от тебя зависящем неудобстве. – Хлопнув себя по коленке, ухмыльнулся Астарота. – Так вот, судя по тому пеплу, который стучится тебе в грудь, у тебя в памяти есть то, что интересует меня. И я не понимаю, зачем столько мучится от этого сжигающего твои внутренности огня, когда рассказав всё начистоту, можно тотчас сбросить с себя этот тягостный груз. – Астарота замолчал, ещё раз посмотрел, на казалось бы ничего не слышащую Бенсозию и, не устояв на месте, начал свою размеренную прогулку вдоль камеры – туда и обратно. При этом он не мог не заметить, что каждый его шаг отдаётся в голове ведьмы, которая, судя по всему, решила вести счёт его шагам.
–Ну так, что скажешь? – устав ходить, вновь спросил Бенсозию Астарота.
– Ещё тринадцать шагов и будет шестьдесят шесть. – Как будто очнувшись от дрёмы, заявила Бенсозия.
–И что? – недоумённо спросил Астарота.
– А то, что хоть без глаз я, но между тем, слеп ты, раз не можешь увидеть то, что у тебя под носом делается. – Истошно рассмеялась ведьма.
– Толком говори, а не рассыпай бисер. – Зарычал Астарота.
– А хватит ли сил, поверить в услышанное. – Тихо и так мрачно-тревожно проговорила Бенсозия, отчего Астарота даже похолодел.
– Я что тут, на теологический диспут пришёл. – Собравшись, уже в ярости прогремел голос Астароты.
– Ну, тогда смотри, не требуй, чтобы я заткнулась. – Смехом ревёт ответ Бенсозии. Затем она на мгновение замолкает, носом нащупывает место нахождения Астароты и вперившись в того своими тёмными глазницами говорит. – Ты мне только одно скажи, неужели ты был настолько слеп, что там, на мосту, не видел меня. – Чем приводит в замешательство, в оторопи прижавшегося к стене потрясённого Астароту, совершенно не ожидавшего такого услышать от Бенсозии. – И не надо глаз, чтобы видеть твоего замешательства. – Мерзко ухмыльнулась Бенсозия. – Все вы, ослеплённые любовью, ничего и никого кроме неё не видите. Только была ли она?
– Была. – Неожиданно сорвался, завопивший Астарота. На что уже взорвалась, беснующая Бенсозия. – Блаженны верующие! – Что в Астароте вызывает приступ ярости, с которой он обрушивается на ведьму, принявшись в исступлении наносить ей удары. Но всё это, только придало сил ведьме и она, выплевывая кровь из гортани, продолжала разрезать воздух своими истеричными выкриками. – Наведённые чары, вот и вся любовь!
– Не верю! – Продолжая наносить удары, весь уже в чёрных сгустках крови, бесновался Астарота.